. Эта идея требовала теоретического обоснования и практической реализации. Первым и занялся Чоран. Его задачей стало создание модели причинно-следственных связей, доказывающей предполагаемый извечный характер антисемитизма (первая ступень). Это фантасмагорическое объяснение, целью которого было легитимировать антисемитизм как защитную реакцию подвергшихся агрессии народов, повлекло за собой определенные практические действия (вторая ступень). Чоран как преподаватель философии и логики не может не знать, что правомерность и приемлемость решения проблемы определяется анализом породивших ее причин. Мы уже поняли, что, по мнению Чорана, причина явления — не в его субъекте (антисемитизм и его патологические проявления), а в его объекте — самих евреях, причем не только в их поведении, но и в их природе. Его аргументация развертывается в двух планах: онтологическом (где она основывается на сущностном, эссенциалистском постулате) и историческом. Здесь Чоран пытается доказать наличие неустранимого противоречия между сущностью еврейского духа (все евреи одинаково выступают носителями этого духа порочного по своей природе) и задачами нации, каковыми бы они ни были. В этих рассуждениях просматриваются две расхожие формулировки того времени: еврей, с одной стороны, антипод человека; с другой стороны, это существо без корней, без отечества. («Евреи — единственный народ, не ощущающий своей привязки к конкретному ландшафту».)
Каковы же глубинные мотивы, определяющие невозможность иных чувств к евреям, кроме ненависти и презрения, задается вопросом Чоран. Отвечая на него, он сперва говорит о существовании вековечной нелюбви к евреям, что доказывается эмпирически, а затем незаметно переходит к онтологическим, даже научным объяснениям: «Расовая теория, видимо, создавалась для выражения того ощущения бездонной пропасти, которое отделяет нееврея от еврея»[319]. Таким образом, представив сперва еврея как абсолютно отрицательную фигуру, Чоран затем подводит под свои рассуждения теоретическую основу в виде расовой теории. Продолжая размышлять о вышеупомянутой пропасти, он уточняет: она разделяет «двух существ, различных по самой своей сути. Еврей не сходен с нами, он не является нашим ближним. В каких бы близких отношениях мы ни находились с ним, пропасть сохраняется, хотим мы того или нет»[320]. В 1956 г. в произведении «Народ одиноких» Чоран выразил туже мысль следующими словами:
