По тесным рельсам проползал паровоз.
Подумать только — простой паровоз, а работает, как машина времени. Впрочем, всегда ли нужна машина, чтобы бежать от своего времени? Где бы я был, если бы остался в Берлине? Слава богу, все это ушло навсегда. И теперь я хотел бы жить, как говорится в старых сказках: «Долго и счастливо — до самой смерти...»
...Ну что ж, она обрадовалась цветам и сияющая шла до своего дома. Мы подошли к калитке, и тут я увидел ее отца. Он сидел в плетеной качалке. Глаза острые. Типичный взгляд экспериментатора.
— А-а, бывший физик! Слыхал, слыхал!
— Я не бывший физик.
— Простите, не расслышал?
— Я не бывший физик.
— Значит, я ошибся?
— Вы не ошиблись. Но работаю я поваром.
И вот тут-то образовалась трещина. Старик встал и, ни слова не говоря, ушел в дом. С тех пор меня больше в дом не приглашали.
После этого я спасовал. Собственно говоря, почему спасовал? Я радовался как последний дурак, — когда Анна-Мари шла со мной гулять. Иногда я спрашивал:
— Чем теперь занимается профессор?
— Археологией, — и ни слова больше.
— А физикой?
— Не знаю.
Между прочим, я сам вчера вечером видел вспышки света в окне лаборатории. Ну что ж, может быть, профессор занимается физикой просто так, для себя? Но не каждому дано иметь домашнюю лабораторию. И зря он разгневался, узнав, что я бросил науку. Конечно, я ничего не сказал об этом Анне-Мари. А потом дела пошли совсем плохо.
— ...Я не люблю, когда со мной переходят на «ты».
— Почему?
— Потому что мне не нужны вокзальные знакомства.
— Вокзальные?
— Бросьте прикидываться! — она иронически посмотрела на меня.
Когда она грубо разговаривает, мне почему-то становится ее жаль.
— Если у девушки нет денег, она может рассчитывать на верность только до первой поездки в «иное время». А потом сами понимаете — появляется разница в возрасте... И никто не виноват, если тебя бросают...
И тут я сделал величайшую глупость. Я сказал:
— Прошу вас быть моей женой. На всю жизнь и в любом времени.
...Повар сделал предложение... Конечно, она отказала...
На этом кадре короткометражный фильм оборвался. Но конец его может показаться безнадежным только тому, кто не понимает выражения глаз Анны-Мари! Трассен снова вглядывается в этот последний кадр и пытается найти в нем скрытую для себя надежду.
Впереди длинный вечер. Сегодня ему не идти на работу — не его смена. Может, пойти в «свой» ресторан? Занять столик у оркестра. Заказать фирменное блюдо — «бифштекс Трассена». Напиться.
