Так вот как назывался город, в котором происходят такие странные физические явления! Город со старинным немецким названием, по улицам которого носятся искаженные автомобили, девушки, двигаясь, изменяют внешность, а часы замедляют свой ход в зависимости от скорости движения. Можно ли поверить родившемуся предположению, будто в этом загадочном мирке скорость света так мала, что все обычные передвижения происходят с околосветовыми скоростями, обнаруживая при этом эффекты; предсказанные теорией относительности? А если это так, что же происходят в этом замедленном мире, где ни одна скорость не может быть больше скорости света, равной, наверно, пятнадцати-двадцати километрам в час?
ДОЧЬ ГАММЕЛЬНСКОГО ФИЗИКА
Девушка, с которой происходили удивительные превращения на глазах у Трассена, была бывшей студенткой Гаммельнского физического училища, где преподавал ее отец, профессор Айкельсон. Собственно говоря, она бросила науку только вчера. А сегодня утром состоялся ее разговор с отцом, которому она высказала все, что думала о бесполезности физики. С сегодняшнего дня она свободный человек. Правда, если говорить честно, не надо было бы просить у отца машину. Он пользуется машиной Железнодорожного управления именно за то, что работает там физиком-консультантом. Впрочем, машину эту скоро у них отберут. Профессору уже не раз намекали, что железной дороге физики больше не нужны. Расчет расписания давно проверен и действует безотказно. Скорости поездов установлены раз и навсегда, и возрастание их массы при ускорении точно подсчитано и известно всем машинистам. Остается только расчет топлива, пожираемого экспрессами. Но ради решения этой задачи нет смысла держать физика-консультанта. Железнодорожные экспрессы больше не выходят из Гаммельна, потому что наступил тяжелый топливный кризис.
За бензин Анна-Мари заплатила только что такую неслыханную цену, что теперь ей придется отказаться от туфель, которые она присмотрела в универмаге «Десять лет в вагоне». Туфли бронзового цвета, на каблуке, загнутом вперед крючком. Ходить в них неудобно, зато последний крик моды. У Анны-Мари еще никогда не было модных туфель. Она сама не знает, имеет ли она право одеваться, как взрослая девица, потому что, если считать ее возраст по отсчету поездов, в которых она часто ездила с отцом, когда он работал при Железной дороге, то ей еще нет шестнадцати, а если полагаться на календари ее тетушек, живших безвыездно в Гаммельне, то Анне-Мари все двадцать, и она может позволить себе не только туфли с загнутым каблуком, но и модное платье, которое висит в витрине того же универмага.
