Девушка постаралась не обидеться.
— Во всяком случае, вы описали Маттея абсолютно верно. Он точно такой.
Рууд удовлетворенно кивнул.
— Итак, он для вас самый фантастический, самый прекрасный мужчина на свете.
— Да! — вырвалось у нее. — Я вообще не понимаю, как могут женщины увлекаться какими-то другими мужчинами.
— Радуйтесь, что не все женщины влюблены в вашего Маттея. Иначе возникла бы ужасная толчея.
Алина почти с удовольствием ответила:
— Маттей фантастический мужчина по сравнению со всеми другими. Назовите, кого хотите. К тому же никакие женские чары на него не действуют. Не так, например, как на Уоррена Битти.
Рууд отрицательно взмахнул рукой.
— Он забавный, очень привлекательный, но, вероятно, не так хорош в роли любовника, как говорили о нем.
Алина, подумав, ответила:
— Я не представляю, как женщина, которая была с ним близка хоть раз, могла бы от него уйти.
— От Уоррена Битти?
— Ах, что вы, от Маттея! Ведь от такого мужчины просто нельзя отказаться.
— Таким образом, вы предполагаете выйти за него замуж и так привязать его к себе, чтобы только смерть могла разлучить вас? — Рууд дружески улыбался, но в его голосе звучала ирония.
— Я… — Алина в смущении замолчала, когда до нее дошел смысл только что сказанных ею слов. Нельзя было так откровенничать. — Я не знаю… Я еще об этом не думала!
— Только не вынашивайте никаких планов в начальный, бурный, так сказать, период влюбленности, — предостерег Рууд. — Два раза из моих многочисленных браков я женился именно в этот период. Подожди я хотя бы год, то взял бы ноги в руки и был таков.
— Но все же, почему нужно выждать первый год?
— Потому что по опыту в первый год из-за активного брожения половых гормонов, вызванного взаимным сексуальным влечением, рассудок у людей почти «не работает». И было бы, конечно, неплохо, если бы они теряли разум на более короткое время, достаточное, правда, чтобы узнать друг друга и внять совету родителей: не жениться так быстро.
— Но вы же сами не придерживались этого принципа, господин Хуттман.
— Увы, и мне потом приходилось горько раскаиваться в этом, — ответил он. — Но, с другой стороны, если бы я соблюдал данный принцип, то все время переживал бы, что упустил свое счастье, и тоже бы горько раскаивался. — Он пожал плечами. — Как ни крути, и так, и так плохо. Это, например, также относится и к воспитанию. Если его нет, то, мол, плохо. Но я всегда не доверял хорошему воспитанию. Оно только мешает посвятить себя действительно интересным делам в жизни.
