— Ну, подождите, разберёмся! — дружелюбно остановила Галина Ивановна. — Что вы предлагаете? — Слушая Эдика, перечислявшего отрывки, она внимательно смотрела то на него, то на Алёну, потом сказала: — Лучше всего Ларису с Елесей. Отлично. Значит, записываем — Лариса и Елеся, первый акт «Не было ни гроша».
— Нет, подождите, нет! — вскрикнула Алёна, вся красная от волнения. «Играть эту бесстыдницу, пристающую к парню, — нет, невозможно!» — Я же… мне же… Разве я такую роль могу? У меня не выйдет ни за что.
— Успокойтесь — всё отлично выйдет. Отрывок хороший — простой, ясный по действию.
— Нет! Я не могу… Нет! — не находя слов, повторяла Алёна.
Но Галина Ивановна засмеялась, похлопала её по руке и сказала, записывая в свою тетрадь:
— Все будет отлично — вот увидите. Значит, берёте в читальне пьесу, переписываете роли, а завтра к десяти часам — сюда, ко мне. Что у вас? — обратилась она к Изабелле и Агнии.
Алёна продолжала стоять у стола, не отвечая Эдику, звавшему переписывать роли. А Галина Ивановна уже обсуждала с Агнией, какая сцена для них лучше: Весна со Снегурочкой или Елена Андреевна с Соней. С каким восторгом взялась бы Алёна играть любую из этих сцен!
Переписав роль, поместившуюся на одном листке, Алёна пошла из читальни в общежитие. Хотелось плакать от злости — ведь сама же упустила подходящих партнёров!
Глаша, сгорбившись, сидела на постели и вытирала рукой заплаканное лицо.
— Ты что?
Глаша повалилась на подушку, но тотчас же поднялась и, преодолевая слёзы, выговорила:
— Такую дурацкую роль! Кошмар!
— И у меня, — садясь на постель рядом с ней, мрачно сказала Алёна и щёлкнула пальцами по листу с ролью. — И я, конечно, провалюсь с треском.
— А уж я — с громом и молнией! — Глаша всплеснула руками и, сцепив их, то прижимала к груди, то, заламывая, вытягивала вперёд, то бессильно бросала на колени. — Просила Анну Каренину или хоть Зою — так нет! Из-за мальчишек, из-за Женьки этого — Епиходова — я должна Дуняшу из «Вишневого сада». Тоже мне роль! Какая-то идиотка влюбленная! Не представляю! Что ты так смотришь? — вдруг спросила она.
Роль Анны Карениной невозможно было связать с обликом Глаши. А что, если и у неё самой, у Алёны, такое же неверное представление о себе? Что, если ей следует играть именно таких дубовых девиц, которым ничего на свете не нужно, кроме поцелуев? И, значит, мечтать о Бесприданнице, Негиной и Любови Яровой смешно и глупо?
— Что ты так смотришь? — повторила Глаша.
