— И она мне тоже очень нужна!
На следующий день Гонсало отправился в город — якобы по делам, а в действительности ему не терпелось повидаться с Маргаритой. Однако, придя в таверну, он выяснил, что Маргарита уже давно здесь не появлялась, и никто о ней ничего не знает.
Тогда Гонсало вспомнил об Аурелии — подруге Маргариты — и поручил своему приятелю Эрнесто Сантьяго навести необходимые справки:
— Аурелия должна знать, что стало с Маргаритой. Отыщи ее и выспроси все. Буду тебе очень благодарен.
— А как же твоя жена? — спросил Сантьяго. — Ты ее не любишь?
— Почему ты так решил? — удивился такому вопросу Гонсало. — Марию я очень люблю! Но Маргарита — это совсем другое!..
Пока он занимался поисками своей давней любовницы, Мария думала, как лучше подступиться к Виктории, которая за завтраком ни разу даже не взглянула в ее сторону.
Лишь в полдень, когда Виктория отправилась на конюшню, Мария отважилась поговорить с сестрой.
— Поверь, мне есть, что тебе сказать, — начала она, но Виктория тут же прервала ее:
— Все, что ты скажешь, — мне безразлично.
— И все же дай мне досказать, — проявила настойчивость Мария. — Ты считаешь меня предательницей. Но я не могла поступить иначе! И объяснить тебе тогда ничего не могла, не имела права. Я дала обещание маме, что никому, даже тебе, не открою ее тайну.
— Тайну? О чем ты? — невольно вырвалось у Виктории.
— В тот вечер, когда я хотела убежать с Энрике, мама призналась мне, насколько опасна ее болезнь. Она плакала и просила у меня прощения…
— У тебя? — изумилась Виктория. — За что?
— За то, что хотела выдать меня замуж за Гонсало и затем спокойно умереть. Но когда поняла, как я люблю Энрике, то собиралась объявить всем гостям, что свадьбы не будет.
— Почему же она этого не сделала?
— Я не позволила, — пояснила Мария. — Представь, каково бы ей пришлось, если бы она обратилась к гостям и жениху с той речью! Ее сердце попросту могло бы не выдержать такого ужаса. Да и отец бы тогда узнал правду, которую она от него скрывала, чтобы не расстраивать его… Теперь ты понимаешь, что я пережила? Знать, что мама серьезно больна и жить вдали от нее! И не иметь возможности объясниться с любимой сестрой!..
— Мария! — со слезами на глазах обняла ее Виктория.
— Теперь у нас все будет, как прежде, — тоже плача, промолвила Мария.
— Нет, прошлого не вернешь, — с горечью произнесла Виктория. — Потому что мы обе стали совсем другими… И Энрике там, в тюрьме, наверняка хлебнул столько, что в нем ничего не осталось, от того романтического юноши, которого мы знали.
