— Что с тобой? — встревожился Гонсало.
— Не знаю, — ответила она, переведя дух. — Мне вдруг стало плохо. И — страшно. Боюсь, как бы с мамой чего не случилось.
— Не надо бояться. Скоро мы приедем домой, и ты увидишь сеньору Энкарнасьон — живую и счастливую.
— Дай-то Бог! — сказала Мария, но смутная тревога уже не покидала ее до самого возвращения в Санта-Марию.
А Энкарнасьон между тем похоронили, и Мария не увидела ее не только живой, но и умершей.
На похороны невестки приехала Асунсьон, и там, на кладбище, впервые за много лет Мануэль поговорил с нею без всегдашней враждебности.
— Спасибо, что приехала проводить Энкарнасьон, — сказал он сестре.
— Я очень ее любила, — вздохнула Асунсьон. — И она меня тоже любила… Тебе сейчас трудно. Если я могу чем-то помочь…
— Нет-нет, — поспешно ответил Мануэль. — Я должен сам справиться с этим горем. Лучше поддержи Викторию — она валится с ног.
Виктория действительно очень болезненно переживала смерть матери. Целых три года она провела в неусыпных заботах о больной и теперь просто не находила себе места, не могла ни на что отвлечься. Доминга чуть ли не силой заставляла ее съесть бутерброд или выпить чашку чая. Ни с кем из близких Виктория общаться не хотела, и лишь для Адальберто делала некоторое исключение.
Асунсьон, поняв, что ничем сейчас не может помочь племяннице, уехала в свою «Эсперансу».
А Адальберто пришлось задержаться в Санта-Марии на более долгий срок.
Жизнь так устроена, что рядом с похоронами в ней соседствуют свадьбы, и после скорбного ритуала в доме Оласаблей Адальберто вскоре был приглашен на свадьбу Мартины и Хименеса.
Правда, и тут непредсказуемая жизнь внесла свои коррективы, порушив планы жениха и невесты: буквально накануне свадьбы Хименеса отправили на боевое задание, и он успел только обвенчаться, а затем прямо из церкви помчался догонять своих однополчан. Так что застолье проходило уже без жениха.
Но не только из-за этих событий откладывал Адальберто отъезд в Альто-Валье. Его участие было необходимо дону Федерико и Виктории.
Сеньор Линч и обрадовался, и огорчился, узнав о возвращении Гонсало из Европы. Разумеется, он хотел увидеть сына, по которому соскучился, но его больно задело то, что Гонсало предпочел обратиться за помощью к тестю, а не к родному отцу. Адальберто понимал, в каком состоянии находится дон Федерико, и старался чаще бывать у него, чтобы тот не чувствовал себя одиноким и заброшенным.
Викторию же Адальберто и вовсе не мог оставить в ее горе. На какие только ухищрения ни шел он, чтобы разговорить ее и хоть ненадолго вывести в сад. После смерти матери она перестала ходить даже к своим любимым лошадям. И как радовался Адальберто, когда ему удалось заманить Викторию в конюшню — поглядеть на новорожденного жеребенка!
