Гонсало сообразил, что и он не может остаться в стороне. И тоже прискакал на пожар, правда, поздновато. Зато предложил свободный барак для уцелевших больных, и доктор Падин принял его помощь с благодарностью, потому что дом Асунсьон, которая тут же распахнула для больных свои двери, был уже переполнен.
Прибежала на пожар и Маргарита. И видела, как самозабвенно трудилась Мария Оласабль.
— У невесты Гонсало есть не только красота, но и сердце, — сказала она себе, но это открытие не сделало ее счастливее.
Мария с Викторией вернулись домой только утром, в разорванных платьях, перепачканные сажей, но живые и невредимые. Мария была полна решимости немедленно поговорить с отцом и матерью. Она приготовилась бороться за свое счастье, почувствовав в себе могучую силу — еще бы! — они трудились все вместе, рядом с ней был Энрике, и все вместе они победили смерть!
Мать она нашла лежащей в кровати. По дороге домой Энкарнасьон стало так плохо, что пришлось немедленно вызвать доктора. Тот сказал, что у нее болезнь сердца, увы, неизлечимая, и Энкарнасьон поняла: дни ее сочтены.
С доктором она говорила наедине и попросила об одном — не сообщать диагноз ни мужу, ни дочерям.
— Иначе дом, о счастье которого я пекусь дни и ночи, превратится в склеп. Понимаете, доктор? Мои близкие будут горевать, ходить на цыпочках, хоронить меня раньше времени. Я готова принять свою судьбу, но среди веселья, среди улыбающихся лиц моих дочерей.
Теперь Энкарнасьон радовалась, глядя в счастливые глаза Марии, которая припала к ее постели и снизу вверх смотрела да мать.
— Тебе плохо, мамочка? — спрашивала она с беспокойством.
— Нет, доченька, я очень скоро поправлюсь, — отвечала с улыбкой Энкарнасьон. — Сердце уже не молодое, оно устает, но доктор сказал, что ничего страшного.
— А ты знаешь, мамочка, я полюбила, — вдруг выпалила Мария. Она была так счастлива, что не могла не сказать этого, признание так и рвалось с ее уст.
— Знаю, доченька, и счастлива не меньше тебя. Счастлива тем, что к тебе пришла любовь, что ты, наконец, полюбила Гонсало. Я теперь и поправлюсь гораздо быстрее, зная, что к моей Марии пришла любовь.
Энкарнасьон говорила, и глаза ее светились такой радостью, что решимость Марии растаяла, слова признания застыли на ее губах. В больнице она видела разных больных и знала, как опасны болезни сердца. В лице матери она впервые различила ту одутловатость, которая говорит о далеко зашедшей болезни. Мария знала, что волнения для людей с больным сердцем смертельны, и не решилась разбивать иллюзию счастливой Энкарнасьон.
