— Это как понять?
— Когда девок бить хотят. Вызываем. Он клиентов забирает. Сам с ними разбирается. Их трясет. Те ему свой положняк дают, чтобы не сообщал никому, где их сгреб, потом и с нас берет свою долю за помощь.
— Эх, мать, до чего дожили! — упрекнул Егор.
— Да разве я иль Тоня в том виноваты? Самим уж ничего не нужно. Особо я! Уж умереть пора. Алешку жаль было. Другого выхода не подвернулось. Хотя искали. Не с жиру бесимся. Лишь бы продержаться! И ты не суди нас! Это все равно, что выживанием упрекнуть. Самим, особо поначалу, и горько, и гадко было. Но… Посмотрели вокруг, кто из соседей чем занят, как добывают кусок хлеба. И, скажу тебе, не легше нашего! Все в спекулянты подались… Только называются иначе. На что Свиридовы слыли порядочными людьми, теперь видеозаписями занялись. А какие записи? Смотреть стыдно. Наши девки того не знали. Посмотрели, будто университет закончили! А сосед хвалится, что у него кассеты с записями этими из рук рвут. Но мне сознался, что от внуков прячет их…
— Он же в Пироговке преподавал! — вспомнил Егор.
— Да, врачей готовил. Только и его нужда достала! Зарплата совсем крохотная. А и ее не платят. Посидели в голоде и решились на записи. Теперь старик-профессор сам сознался, что и не предполагал, как можно прокормиться, не работая головой. Стоит совесть потерять. А за нее теперь ничего не купишь. Только сдохнуть с нею! Мертвому она тоже без нужды, едино — обуза. Поди и на том свете осмеют, что выжить не сумел, оберегая то, чего нигде не потребуют… Конечно, твой отец согласился бы живым в могилу лечь, чем так жить! Но ведь и похоронить не на что было б! Все страшно! И засыпать, и просыпаться жутко. Помню, мы с Алешкой нашли на помойке полведра картошки. Кто-то выбросил старую. Молодая уже продавалась. Так к нам с десяток стариков кинулись. Чтобы отнять. Всем жрать хотелось. Мы убежали. Успели. Иначе разорвали б в клочья. Так оно повсюду!
Егор вздрагивал от услышанного. Сидел, не поднимая головы.
…Да, он воровал! Недолго. И немного ему перепадало. И если б не участковый, появившийся некстати…
Нет, Егор не знал нужды ни в детстве, ни в юности. Его отец, ученый-физик, прекрасно обеспечивал семью. И у мальчишки, едва ступил на порог школы, всегда водились карманные деньги. Отец выполнял все просьбы сына и души в нем не чаял. Егор редко виделся с ним. Отец часто уезжал, подолгу бывал на работе и крайне редко общался с сыном. Считая его маленьким, целиком положился на жену. Та не заподозрила нечего дурного в том, что мальчишка растет уступчивым, без крепкого внутреннего стержня, и дружит со старшеклассниками, а не со своими ровесниками.
