— Оставим это.
Он хмурился.
— Тот парень, Дамон. Кто он?
— Мой старший брат, — ответил Стефан без эмоций. — Откуда ты узнал его имя?
— Он был в доме Елены на прошлой неделе. Котенок шипел на него. — Мэтт, делая паузу, ясно припомнил кое-что еще. — У Бонни есть некоторые способности экстрасенса.
— У нее было видение? Что она говорила?
— Она сказала… Она сказала, что Смерть была в доме.
Стефан смотрел на дверь, через которую вышли Дамон и Елена.
— Она была права.
— Стефан, что происходит? — Умоляющие нотки сквозили в голосе Мэтта. — Я все еще не понимаю. Что случилось с Еленой? Теперь она будет такой всегда? Что мы можем сделать?
— Будет какой? — спросил Стефан грубо, — Сбитой с толку? Вампиром?
Мэтт смотрел в сторону.
— И то, и другое.
— Что касается первого, теперь она может быть более благоразумной, когда она насытилась. По крайней мере, Дамон так думает. Что касается второго, есть только одна вещь, которую ты можешь сделать, чтобы изменить ее состояние.
Когда глаза Мэтта зажглись надеждой, Стефан продолжил:
— Ты можешь взять деревянный кол и вонзить в ее сердце. Тогда она больше не будет вампиром. Она будет мертва. — Мэтт поднялся и подошел к окну. — Ты не стал бы ее убивать, потому что она уже мертва. Она утонула в реке, Мэтт. Она жива лишь благодаря тому, что получила достаточно крови от меня, — он сделал паузу, чтобы успокоиться, — и, похоже, от моего брата, она изменилась вместо того, чтобы умереть. Елена проснулась охотником, подобно нам. Это — то, чем она теперь стала.
Все еще стоя спиной, Мэтт ответил.
— Я всегда знал, что ты что-то скрываешь. Но я сказал себе, что это из-за того, что ты приехал из другой страны. — Он покачал головой, осуждая самого себя. — Но глубоко внутри я знал, что это было нечто большее. И что-то все еще продолжало мне говорить, что я могу тебе доверять, что и я сделал.
— Как в тот раз, когда ты пошел со мной за вербеной?
— Да. Как в тот раз. — Он добавил, — Теперь ты можешь сказать мне, зачем, черт возьми, это было нужно?
— Чтобы защитить Елену. Я хотел держать Дамона подальше от нее. Но похоже на то, что, в конце концов, ей это не понадобилось.
Он не мог скрыть горечи, предательской дрожи, в голосе.
Мэтт обернулся.
— Не суди ее прежде, чем не узнаешь всех фактов, Стефан. Это единственное, что я знаю точно.
Стефан был поражен; затем он выдавил грустную улыбку. Будучи покинутыми Еленой оба, он и Мэтт, были в одинаковом положении. Юноша задавался вопросом, будет ли он столь же снисходителен ко всему, как был Мэтт. Он вел себя, как подобает джентльмену.
