Ольгу все больше и больше раздражало не только бесполезное сидение на подворье или прогулки по городу, но и необходимость притворно улыбаться, кивать и говорить витиевато и напыщенно ни о чем. Она явно тяготилась своим визитом и готова была уже отправиться восвояси без приема. Видно, это почувствовали в Большом дворце, а может, у них просто везде были свои люди?
Через два дня к княгине явился чиновник, теперь уже совсем другой, Андроник больше не приходил, и сообщил, что император готов принять ее… через две недели. Ольга ахнула:
— Да ведь уже сидим здесь больше месяца! Сколько можно?!
Чиновник показал ряд ровных хищных зубов в улыбке:
— У архонтессы жалобы?
Ольга понимала, что жаловаться бесполезно, поэтому со вздохом покачала головой:
— Нет, но я вынуждена торопиться, скоро поздно будет возвращаться домой.
Чиновник развел руками:
— День приема определяет сам император, я не могу оказывать на него давление.
Княгиня хотела сказать, что на императора не оказывает давление разве только нищий у ворот большого рынка. «Может, ему тоже дать скоры?» — мелькнула у Ольги мысль, но Ольга отогнала ее, иначе и этот будет выманивать подарки еще месяц. Пусть дары дает купец Славко, он, видно, хорошо знает, кому и как, вон сразу назначили прием, хотя и не скоро. Чиновник ушел без подарков.
Прием не удалось ускорить, теперь уже держал действительно сам император. Ольгу пригласили в Большой дворец только в рюене. Княгиня была страшно сердита, шел первый месяц осени, пора уже отправляться домой, а она все еще ждет встречи с Константином. Зато сам прием был пышен, устроители постарались пустить пыль в глаза неопытным русичам. Пусть думают, что византийский император всегда живет как в сказке.
На Руси уже давно полетели желтые листья, а в Константинополе еще вовсю цвели цветы, журчала вода в специально проложенных каналах, весело щебетали не собирающиеся никуда улетать птицы. Если бы не мысли о том, что возвращаться предстоит неспокойным морем, а потом еще пробиваться сквозь заслоны печенегов и тащить ладьи через пороги, то все были бы не против погостить еще, особенно боярыни. Но только не княгиня Ольга, она не привыкла сидеть без действия и хорошо представляла себе, сколько дел скопилось дома, в Киеве и Вышгороде. Скоро князю Святославу снова отправляться в полюдье, успеют ли они добраться за это время до Киева?
Сами византийцы принимали грядущую зиму как неприятность, хотя и неизбежную, но короткую. На два месяца в году у моря основательно портился характер, оно то бросало на берег охапки мелких холодных брызг, то с грохотом накатывало большие волны. Служившие у императора варяги, да и другие северяне, не считали это зимой, так, осень, не больше.
