В самом деле, такая красота не могла не привлекать зевак, неважно, послушные они слуги или нет. Кто из детей смог бы устоять перед соблазном пробраться в сад, чтобы, открыв рот, побродить по месту, о котором даже в сказках не рассказывается? И конечно, с каждым набегом ребятни великолепия становилось бы все меньше и меньше, а это хозяин вряд ли собирался допускать. Значит, имелось что-то, надежно отпугивающее непрошеных гостей. Что-то, заставлявшее бояться даже такого здоровяка, как Коди. Одна только Эби неоднократно рисковала бывать здесь и, судя по всему, обходилось без каких-либо последствий. Или она невероятно везуча, чтобы избегать встреч с охранниками, или…
Я был готов нарваться на неприятности. Но вовсе не на такие.
Оно было деревом. Вернее, оставалось таковым, пока мы не приблизились на расстояние в десяток шагов, а потом медленно, с характерным для древесины скрипом, повернулось. Лицом к нам. Потому что у него было именно лицо, человеческое, с малоподвижными чертами и глазами, затянутыми чем-то, похожим на бельма, но я мог бы спорить, что оно имело намного больше отношения к людям, чем гримасничающая мордочка в серединной части бракка.
Бракк. Мое верное оружие. Я пожалел, что расстался с ним, когда ветки ударили наотмашь, сначала слева, потом справа: черенок, который удалось позаимствовать в доме садовника, хоть и выдержал удары, на большее, чем защитить, все равно был не способен. Хорошо еще, что пришлось отбивать атаку, направленную только на меня, потому что Эби вовремя отпрыгнула назад, укрывшись где-то за моей спиной от странно длинных и гибких, как лозы, конечностей нашего противника.
Скорее всего, это были руки. По крайней мере, место их произрастания очень походило на плечи. Или на то место, которое когда-то было плечами у человека, замурованного в древесный ствол. А может, вживленного, потому что между кожей и корой не было заметно швов или шрамов: казалось, живая плоть плавно перетекала в неживую, под броню морщинистой коры.
Ног у садового чудовища не наблюдалось. Раздвоенных. Зато корней, извивающихся, как змеи, и столь же успешно перемещающих своего владельца по земле, виднелось много. Выше шел ствол, похоже, способный гнуться, и довольно хорошо. Где-то на уровне моей головы от ствола отходили две ветви, в основании толстые, потом постепенно сужающиеся. Вот они гнулись во все стороны и во всех местах, как настоящие бичи, которыми подгоняют, а в случае надобности и забивают скот. Венчалось все это сооружение дырявой корзиной тоненьких веточек, между которыми как раз проглядывало лицо, не видящее противников, однако весьма четко представляющее, где они находятся.
