Воровство и обман в науке | страница 46
Случалось, что подобострастие и смятение перед великими мира сего принимали чисто анекдотический оборот. Так, например, гениальный древнегреческий мыслитель Аристотель однажды объявил, что муха имеет восемь ног. И с этим убеждением сошел в могилу. Поскольку к подобному заключению пришел сам Аристотель, то его никто не удосужился подвергнуть сомнению. И надо же — понадобились почти два тысячелетия, чтобы наконец подсчитать, что у мухи не восемь ног, а всего шесть! Да, кстати, говорили, что Ньютон и мухи не обидит. И зачем же ему было мелочиться, когда рядом стояли "слоны" науки. Вот чьих костей он добивался, вот чью волю он хотел сломать своим авторитетом.
Как здесь не вспомнить того же Гете, который в своих сочинениях по естествознанию предупреждал об опасности этого безрассудного биения челом перед кумирами любых мастей. "Ложная гипотеза лучше, чем отсутствие всякой гипотезы, — утверждал он, — что она ложна, в том нет беды, но если она закрепляется, становится общепринятой, превращается в своего рода символ веры, в котором никто не смеет сомневаться, которого никто не смеет исследовать, — вот зло, от которого страдают века". Самое страшное, что может произойти с идеей — это ее трансформация в окаменелость. Кого только не сразишь таким холодным оружием! А неверные предпосылки сами по себе, возможно, действительно безвредны и безобидны. Но стоит их только воплотить в жизнь, как сразу же скажутся последствия, которые могут стать необратимыми.
Немало печальных последствий преподнес истории частенько пренебрегавший моральными и нравственными принципами в своей научной деятельности лучезарный Ньютон. Сильным мира сего как раз и ничто чужое не чуждо. Но обвинить его в том, что он за неимением собственных идей обкрадывал других исследователей, заимствуя у них ценные идеи и мысли, как это пытался преподнести Гук, конечно, нельзя. Ньютон сам был начинен ими "по макушку" и подобно Гёте неоднократно заявлял, что если и "видел дальше, то потому что стоял на плечах гигантов". Но мелкое жульничество все-таки было свойственно его не лишенной авантюризма натуре. Во всяком случае, стараясь пролить свет на природу света, он, несмотря на всю свою светоносность, не раз пускался в аферы. Так что из-за ограды ньютонова сада летело немало неотесанных камней в чужие огороды. Собранные же с чужих огородов камушки, ладные да крепкие, с любовью закладывались им в фундамент собственного роскошного дворца.