Пожимаю плечами.
— Я в этом не уверена.
— Ну и зря. — Мэгги меняет позу — садится, вытягивая перед собой ноги, наклоняясь назад и упираясь ладонями в песок. — Между прочим, на одной из банкнот, которые ты отдала Хордхаусу, был записан телефонный номер.
— Чей? — не особенно вникая в смысл ее слов и не переставая думать о своем, спрашиваю я.
— Болвана из Сан-Франциско. Мы познакомились на вечеринке у Софи. Привязался — мол, дай телефон. Я сказала, что у меня его нет. Думала, он поймет, что я имею в виду, но этот осел тотчас взмолился: тогда запиши мой. У меня не нашлось клочка бумаги…
Дергаю головой. Разговаривать о болванах, оставивших Мэгги телефонный номер по меньшей мере две недели назад, сейчас совсем не время.
— Не могу я, понимаешь? Не могу так — и все!
Мэгги вздыхает.
— Ты все про своего Эдвина?
— Естественно! — возмущенно говорю я. Эмоции из меня так и хлещут, наверное потому, что пришлось целый час держать их в узде. — И имей в виду: пока мы не решим, что мне делать, я от тебя не отвяжусь.
— Прекрасно! — восклицает Мэг. — Только я, по-моему, уже сказала, как бы поступила на твоем месте.
Вскидываю руки с растопыренными пальцами и трясу ими в воздухе.
— Он расстроится, Мэг! Станет ломать голову, не обидел ли меня неосторожным словом.
— Поговори с ним очень сладким и приветливым тоном, — советует Мэгги.
— В любом случае, он решит, что я просто хочу от него отделаться! — Я спорю больше сама с собой, уже зная, что все равно поеду на встречу с Эдвином.
Мэгги бросает на меня косой взгляд.
— По-моему, ты чересчур долго обмусоливаешь эту проблему. С мужчинами так нельзя.
— Как?
Мэгги пренебрежительно фыркает.
— Расстроится! Подумает, что его не желают видеть! Ну и что тут особенного? Всем нам приходится чуть ли не каждый день огорчаться — по мелочам или по-крупному. Без расстройств жизнь не жизнь.
— Ты не понимаешь! — В отчаянии я всплескиваю руками. — И знаешь почему? Потому что ты ни разу никого не любила по-настоящему.
— А Тим что, не в счет? — вскидывая голову, обиженно спрашивает Мэгги.
Они встречались восемнадцатилетними подростками, потом Тим решил, что его призвание служба в армии, уехал в военную школу, и с тех пор Мэг о нем ничего не слышала.
— Еще вспомни своих детсадовских женихов!
— Какая разница, детсадовские они, школьные или университетские? Главное — чувства. — Мэгги надувает губы и щурясь смотрит на океан.
Примирительно похлопываю ее по спине. В ту пору, когда от нее сбежал Тим, она правда сильно страдала. А я перегибаю палку.
