Себастьян кашлянул и взял ее руки в свои — крупные, с длинными, сильными пальцами.
— Я мечтаю навсегда остаться с тобой, Ева, несмотря ни на что…
«Несмотря ни на что…» — эхом отдалось в сознании Евы. О чем это он?
— Ты зародила в моем сердце такое огромное, светлое, ни с чем не сравнимое чувство, милая моя, что я больше не мыслю жизни без тебя, — произнес Себастьян, тяжело дыша от волнения. — И мне плевать, честное слово, плевать на то, каким именно образом ты привязала меня к себе!
Ева изумленно повела бровью, все сильнее озадаченная его странными словами. У нее возникло ощущение, что какую-то важную часть его речи она прослушала и теперь не вполне понимает, о чем он толкует.
— Если ты позволишь мне быть рядом с то бой до конца моих дней, я обещаю, что никогда не задам тебе ни единого вопроса, пообещал Себастьян. — Ни о твоем прошлом, ни о треклятом колдовстве. Я вижу, какая ты сейчас — естественная, светлая, потрясающая.
Все остальное меня не волнует.
Он поднес ее руки к губам и принялся покрывать их легкими горячими поцелуями.
— Подожди-ка, — пробормотала Ева, растерянно качая головой. — Я ничего не понимаю.
Себастьян прекратил целовать ее руки и посмотрел ей в глаза преданным, как у верного пса, взглядом, безмолвно говоря, что готов ответить на любой вопрос.
— О каком колдовстве ты ведешь речь? И зачем обещаешь не спрашивать о моем прошлом?
Будто я какая-нибудь преступница и совершила нечто страшное. — Ева нервно пожала плечами и убрала руки из теплых ладоней Себастьяна. — Ты ведешь себя странно, очень странно…
Он нахмурился и посмотрел на нее настолько подозрительно, что она чуть было не поверила, что ей следует стыдиться своего прошлого.
— Ева, милая, прошу тебя, давай не будем играть в эти глупые игры, — сказал Себастьян проникновенно-нежным голосом. Его глаза сузились, и Еве показалось, он пытается заглянуть ей в душу. — После того, что произошло между нами в ту последнюю ночь в Момбасе, мы стали друг для друга едва ли не самыми близкими…
Он резко замолчал, как если бы сказал какую-нибудь чушь, а спустя полминуты тихо добавил:
— По крайней мере, для меня в ту ночь ты превратилась в самого родного, самого дорогого человека.
Ева смотрела на него, почти не дыша, и не слышала тех прекрасных слов, которые при любых других обстоятельствах доставили бы ей столько невообразимой радости.
— Что ты подразумеваешь под глупыми играми? — выдавила она из себя.
Себастьян медленно развел руками, наморщил губы, собираясь что-то сказать. Но так ничего и не сказал, пожал плечами и рассмеялся странным резковатым смехом.
