Непростой случай | страница 58



Однако существовали и различия. Долорес в детстве была послушной, делала все, что от нее хотели, и не доставляла родителям никаких хлопот. Эдвина же отличали строптивость и ненависть к школе, за стенами которой существовал целый мир, настоятельно требовавший изучения. Родители хлебнули с ним горя.

Неторопливо, день за днем узнавать, что представляет собой Эдвин как личность, оказалось для Долорес чудеснее всего на свете. Эдвин Оливер был человек уникальный. Долорес открыла, что за его склонностью к шуткам и стремлением поддразнить собеседника скрываются глубина и надежность. Ей это нравилось. Нравились его лукавая улыбка, смешливые глаза, хвойный запах его одеколона и то, что он всегда с любовью отзывался о своих детях.

Он целовал Долорес, говорил, какие у нее чудесные, чувственные губы, нежно и интимно ласкал, но не требовал большего, как будто был уверен, что Долорес нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли.

Она тоже была уверена в этом, но время — понятие растяжимое…

Однажды днем позвонила Айви и задала вопрос в лоб:

— Ну что, ты уже переспала с ним? Каков он в постели?

— Айви!

На том конце провода раздался смех.

— Что, нескромный вопрос?

— Да. Но если хочешь знать — нет, не переспала.

— А что тебе мешает?

— Побойся Бога, ведь мы с ним еще так мало знакомы. Мы же не кролики!

— Думаю, им живется веселее нашего… И чем же вы занимаетесь? Ведете умные разговоры о политике и ядерной физике и подавляете плотские желания? Вот дураки-то!

— Ох, успокойся, Айви!

Айви хохотала как сумасшедшая.

— Не забывай, тебе осталось не так уж много. Я бы на твоем месте даром времени не теряла.

— Прекрати немедленно! — обрезала ее Долорес. — Мне пора бежать. Поговорим позже.

От ее тихого, спокойного существования не осталось и следа. Хотя ее распорядок дня оставался прежним, казалось, что она прошла сквозь волшебную дверь и оказалась в прекрасной и таинственной стране. Небо никогда не было таким голубым, дождь никогда не казался таким освежающим. Она постоянно чувствовала легкое головокружение, дрожала, как лист на ветру, ощущала легкость в ногах и готова была танцевать.

А душа и впрямь пускалась в пляс, когда Долорес слышала голос Эдвина по телефону или ощущала прикосновение его большой, теплой руки. Когда же он целовал ее на ночь, эта пляска превращалась в канкан.

Впрочем, у Долорес не было ни времени, ни желания анализировать свои чувства. Она была загипнотизирована, очарована и всеми силами пыталась скрыть свое состояние от чужих глаз. Ей не хотелось выглядеть глупой, смертельно влюбленной школьницей.