Я не знала, чем заполнить часы ожидания. Меня захватило возбуждение и лихорадка нетерпения. В итоге эмоции взяли верх и над здравым смыслом, и над бережливостью, и я решила позвонить в Англию, в больницу.
Бенно, добрая душа, позволил мне воспользоваться его аппаратом в тесной душной гостиной за кухней. В комнате никого, кроме старушки в инвалидном кресле, не было. Бенно с гордостью представил мне свою бабушку.
Старушка улыбнулась мне, пришептывая что-то над четками, я улыбнулась ей в ответ и подняла трубку.
В больнице меня тут же переключили на Стива.
— Алло! Привет, Стив. Как там Бинг? Мне захотелось позвонить и узнать, — замерла я от ожидания.
— Немного лучше, — несколько раз прокричал Стив. Слышно было отвратительно, и нам приходилось по два раза повторять. — Совсем незначительные улучшения, но сегодня ему не так плохо.
— Слава богу! Значит, у нас есть время.
— А у тебя как?
Я вкратце рассказала мужу о встрече с кинопродюсером и про объявление по «Радио Рима».
— Отличная работа! — послышалось в трубке.
Я улыбнулась. Для сдержанного Стива это высшая похвала, армейская привычка. Он был так далек и от Параджи, и от происходивших здесь событий.
— Бинг, наверное, не сможет со мной поговорить? — задала я дурацкий вопрос.
— Определенно нет, но если бы мог, обязательно послал бы тебе свою любовь. Мы с ним немного поговорили. И я почитал ему книгу перед ужином.
— Он уже ест?
— Да. Не слишком много, но вполне достаточно.
— Передай, что я очень, очень люблю его, — сглотнула я.
Тишина. Мне так нужна была поддержка мужа, хоть одно доброе, ласковое слово с его стороны, хотя вряд ли я могла надеяться на это, если учесть, как я с ним обошлась. Я так его любила, что почувствовала себя глупой, раболепствующей и униженной. Первая пересадка прошла удачно, и то слава богу.
— До свидания, Стив, — попрощалась я, оставив ему свой адрес.
— До свидания, — донесся до меня ледяной голос. И потом с явной неохотой добавил: — Удачи.
Я поужинала дыней и вкуснейшей местной рыбой со сметаной и грибами и пошла побродить по магазинам. Несмотря на позднее время — половина десятого вечера, — все было открыто. На небе сияли невероятных размеров звезды, в тихом безмятежном море отражалась огромная луна. Чудесная, сказочная ночь.
И вдруг навстречу мне показалась долговязая фигура Гилфреда Барретта. «Он и впрямь хорош собой», — невольно подумала я. Белые узкие брюки с черной рубашкой очень ему шли. Он помахал мне рукой. «Неужели Анна уже откликнулась?» — молнией пронеслось у меня в голове.
