Анна явно собиралась с духом, приготовившись к новым протестам; щеки ее порозовели, дыхание участилось.
— Мы ничем не можем помочь вам, — выпалила она. — Мы… я… мне очень жаль. Я знаю, что малыш был моим… то есть… я знаю, что произвела его на свет… — Она немного заикалась. — Но чтобы позволить Руди рисковать жизнью — об этом даже речи быть не может. Нельзя подвергать детей такому испытанию.
— Мы уже обсуждали этот вопрос, Анна, — оборвала ее я. — Я же говорила — доктора уверяют, что Руди ничем не рискует, если он абсолютно здоров, конечно.
— И все же нельзя взваливать на плечи Анны подобный груз. — Рассел Хопкинс бросился на защиту своей ненаглядной супруги. — Она так расстроилась, бедняжка. Я ее еле до дому довез. Наш доктор говорит, ей покой нужен, нервная система расшатана. Она такой шок пережила…
— Анна, ради бога, если ты такой шок пережила, то представь, что со мной творится! Неужели ты не понимаешь, что все это для меня значит? А для тебя? Неужели тебе действительно все равно? Я через тысячи миль прилетела, чтобы снова обратиться к вам. Бингу уже сделали пересадку кожи от Стива, но этого ненадолго хватит. Время на исходе. Я в отчаянии… разве ты не видишь, Анна?
— Ничего видеть не желаю, — затрясла она головой.
— А придется! — тихонько произнес Гил. — Мне очень не хотелось бы расстраивать вас, но что поделаешь. Взгляните на это, миссис Хопкинс!
Он взял у меня фото Бинга, поднял его и развернул лицом к Анне. Им с Рассом пришлось взглянуть на плакат.
В гостиной стало тихо, и только с террасы доносились смех и голоса гостей. Я даже услышала, как мое сердце бьется, и прижала кулачки к груди, наблюдая за Анной. А она уставилась на фото и смотрела… смотрела… глаз не могла оторвать, как тогда, в Параджи, когда я показала ей маленький снимок Бинга. Расс снова беззвучно задвигал губами.
— Ach, lieber Gott! — снова вернулась она к языку своей юности. — Ach, lieber Gott! Несчастный малыш! О, Расс, это же будто наш Руди там лежит!
«Прямо как в Параджи», — подумала я. Но на этот раз большой снимок потряс Анну до глубины души, ведь на том фото Бинг был здоров и улыбался, а на этом — весь в бинтах.
— Иисусе, ты права, ты права, милая, — пробормотал Хопкинс и вытер лоб шелковым платочком. — Это Руди.
— Это ваш второй сын, миссис Хопкинс, — решил дожать Гил. — Вы отдали его Крис, но он по-прежнему ваш, и он — брат Руди. Не позвольте ему умереть, миссис Хопкинс, иначе покоя и счастья вам вовек не видать. Прошу вас, помогите Крис, дайте мальчику шанс.
