Пока готовился обед, мессер Франческо провел нас по всем закоулкам своего дворца, превосходящего роскошью даже королевский алькасар. Мне еще не доводилось видеть столь богатых жилищ. Когда под звон бронзовых колокольчиков перед нами открылись очередные двери, мы очутились в другом внутреннем дворике, куда более уединенном, чем тот, с плетеными креслами, где мы сидели в первый день. Этот дворик был украшен мастерски выполненными картинами, большими гобеленами, серебряной утварью, по потолку окружавшей его галереи вилась арабская лепнина. Посередине раскинулся маленький пруд с постаментом, высеченным из цельного куска белого мрамора, привезенного из Италии, как объяснил нам гостеприимный хозяин. Барельеф на постаменте очень жизненно изображал подвиги божественного Геркулеса. Надо было видеть, как растрогался Манолито, восхищенный такой красотой, как нежно провел он кончиками пальцев от обнаженного плеча Геркулеса вниз к изгибу ягодиц, отчего фрай Жорди слегка поперхнулся и послал мне едва заметную заговорщицкую ухмылку. Из дворика на второй этаж вела изумительная беломраморная лестница, очень широкая; каждую ступень ее украшали валенсийские вазы, меж ними попадались и китайские, тончайшей работы, изящно расписанные павлинами, такими яркими и сверкающими, что глаз не отвести, а также драконами, изрыгающими языки пламени, — казалось, будто они взаправду вот-вот сожгут парчу и бархат, шелка и ленты, струящиеся вокруг.
Не буду останавливаться ни на мозаиках и резной мебели, ни на золотой посуде и приборах, не стану рассказывать ни о легионе слуг, подававших на стол, ни о редкостных и превосходных кушаньях, которыми потчевал нас мессер Франческо, ни о тонких экзотических винах многолетней выдержки, которые мы пили из цветных хрустальных бокалов, изукрашенных затейливой резьбой. Скажу только, что доселе и представить себе не мог жизни в таком довольстве и великолепии, а также что в тот день беззаботного счастья наша удача стояла в зените — впереди нас ждал путь труда и скорби, неизбежный удел рода человеческого.
Дни и ночи проходили в ожидании корабля. Чтобы арбалетчики и челядь не затевали со скуки свар и потасовок, я почти каждый день вывешивал во дворе кольцо и устраивал состязания по метанию копья. Кто попадал в кольцо, получал приз — четыре вары[12] шелка на колет или их стоимость деньгами, что позволяло победителям биться об заклад или спускать добытое в кости; таким образом удачливые наживались за счет менее везучих, время текло незаметно и не происходило никаких событий, достойных описания.
