Она тяжело вздохнула. Личные бумаги Кейта не давали ей никакого ключа к разгадке. Не было ответа на этот вопрос и в анонимных бумагах, разложенных перед ней на столе. Ответы на все можно получить только от Дэмона Александера. Что же, черт подери, он имел против Кинга? Или против Кейта?
Она не знала этого. Но завтра, получше подготовившись, она начнет все раскапывать.
Во вторую ночь их плавания в Большом салоне собрались все пассажиры "Александрии". Даже на Рамону произвел сильное впечатление потрясающий спектакль — первый на борту бал для гостей. На женщинах, конечно, были роскошные платья от модных дизайнеров, а на шее, запястьях и в ушах сверкали бриллианты, изумруды, рубины, сапфиры и жемчуга.
Когда она пришла в салон, вечер был в полном разгаре. На сцене музыканты исполняли "Голубую гитару", а в центре зала на танцевальном кругу плавно в такт музыке покачивалась толпа. По обе стороны от салона с широких, с козырьком, палуб открывался прекрасный вид на облитый лунным светом океан. Сейчас палубы были уставлены столиками, на которых выставили всевозможные десерты, украшенные цветами из сахарной глазури. Рамона, заметив относительно малонаселенное пространство у шпангоута, направилась, возблагодарив судьбу, туда. Она и не догадывалась, что за ней кто-то пристально наблюдает.
Дэмон Александер, небрежно прислонившись к одной из готических колонн на прогулочной палубе, держал в руках стаканчик с бургундским. Уже пробило одиннадцать — самое время как следует расслабиться. Все шло как по маслу. Оркестр был само совершенство, недаром он получил право играть здесь, после того как были прослушаны двадцать два музыкальных коллектива. Судно следовало строго по расписанию, и начальник хозяйственной службы не зафиксировал ни одной жалобы — вещь обычно совершенно немыслимая во время первого рейса. Он уже думал о том, сумеет ли улизнуть незаметно, скажем, через часик или что-то вроде этого, когда увидел ее. При виде этой женщины, рассеянно державшей в руках абсолютно ненужный ей бокал, он вдруг ощутил что-то вроде сильного, болезненного удара — во рту появилась шершавая сухость. Он сглотнул слюну. Да, безусловно, она — самая обворожительная женщина из всех, которых ему приходилось прежде встречать. Где же он ее раньше видел? Неужели на той пожелтевшей фотографии, которую показал ему как-то Ральф, — на ней была изображена дочь Джо Кинга. Фотокарточка не делала этой женщине никакой чести.
