Утреннее солнце уже палило, сжигая прохладу и свежесть. Подполковник представил, как повалился ночью, подминая траву, пожилой человек, как он корчился от боли, не в силах ни подняться, ни позвать на помощь, как холодно смотрели на его муки далекие звезды, как налетел дождь и хлестал, как нашла его тут, уже неживого, жена, - и глубоко вздохнул. Сколько прожил на свете, чего только не перевидел, каких трагедий, какой крови, а к внезапной преждевременной смерти никак не мог привыкнуть. Все в нем поднималось и протестовало против такого конца человека.
Коваль наклонился, рассматривая смятую траву и свежую ямочку.
- Здесь брали землю на экспертизу, - объяснил Струць. - Залищук лежал головой на запад, вот так... - Он показал, хотя Коваль уже видел фото, которое зафиксировало положение трупа. - Была агония, человека вырвало, говорил дальше молодой оперативник... - Степан Андреевич распорядился...
При этих словах подполковник хмыкнул и невольно поморщился. Степан Андреевич - следователь прокуратуры Тищенко, с которым Ковалю уже приходилось сталкиваться, и новая встреча с этим юристом была не самым лучшим подарком для него. "Дети не выбирают себе родителей, а оперативные работники - следователей, - с горькой усмешкой подумал Дмитрий Иванович. Ничего, стерпим".
Не поняв гримасы Коваля, лейтенант несколько смутился, но не подал виду.
- Потоптались тут крепенько, - пробурчал подполковник.
- Мы не охраняли это место, так как не думали о преступлении. Просто умер человек - и все... В ту ночь еще и дождь шел... Нелегко пришлось, когда потом взялись за экспертизу...
Ничего интересного для розыска на месте смерти Залищука Коваль не увидел и подумал, что помимо материальных следов преступления, так называемых "немых свидетелей", надо искать отражение самого события в сознании людей, в связях и образе жизни всех тех, кто окружал жертву. Понимал, что из-за недостатка начальной информации вынужден будет делать множество предположений. Придется наблюдать, анализировать, сопоставлять и отбрасывать лишнее. Принять на веру единственную версию: отравил Крапивцев - он пока не может.
Дмитрий Иванович скользнул взглядом вдоль улицы. Одни покрашенные, другие почерневшие - заборчики тянулись длинной линией к реке. На противоположной стороне узкого проезда такой же ряд заборчиков: улица не улица, дорога не дорога, а так себе проселок на одну телегу, и колею он уже давно приметил...
Местность была холмистая, поросшая старым ивняком, Днепра видно не было.
