- Как всегда, когда выпьет.
- Много выпил?
- Больше всех. Но ему в последнее время и стакана хватало.
- Расскажите, как вы его нашли.
Таисия Григорьевна тяжело вздохнула и опустила голову. После длительной паузы продолжала, уже не глядя ни на подполковника, ни в зеркало:
- Он долго не возвращался, и я забеспокоилась. Уже стемнело, ветер сорвался, стало накрапывать. Сперва подумала, что засиделся и пережидает дождь, но когда вспомнила, с каким настроением пошел к соседу, мне стало страшно. Будто чуяла беду... - Она начала ломать свои пальцы.
- Продолжайте, пожалуйста, - поторопил Коваль, не давая ей уйти в свое горе.
- Когда дождь перестал, он был недолгим, я набросила платок и побежала на улицу. Никогда не забуду этой ночи! Все было наполнено тревогой! Ветер срывал с низкого черного неба последние капли дождя, набросал в наш узкий переулок мокрых листьев. Я спотыкалась в темноте, хваталась за деревянные заборчики, шла, не зная, где искать мужа. Боялась, что он поскользнулся и упал, разбился. Завернула за угол к Крапивцевым: может, он еще у них. Сердце в страхе сжималось, в темноте рисовались всякие видения, столбики ворот казались человеческими фигурами, всякий кустик под забором - Боренькой... Шла, выставив вперед руки, боялась удариться...
Казалось, что она и сейчас еще шла в ночи, сопротивляясь порывам ветра. Не сидела с подполковником милиции в комнатке перед громадным зеркалом, а пробиралась по холодному мокрому переулку на Русановских дачах. Повсюду черный ветер, черные разметанные тучи и черный страх в сердце.
Ковалю представилось, что он идет рядом с ней и собственными глазами видит в темноте испуганную, дрожащую женщину.
- И вдруг я натолкнулась на него! - почти вскрикнула Таисия Григорьевна. - Нет, сперва увидела - и глазами, и сердцем. Бросилась к нему. Он лежал, бедненький, на земле, привалился к вросшему в землю заборчику... Заговорила с ним, расстегнула мокрую рубашку, целовала его, звала, но он молчал... - Таисия Григорьевна не выдержала, и обильные слезы потекли по щекам... - Животик у него еще был тепленький... Если бы кто довел домой, он бы жил. Я спасла бы его, дала бы травок попить... Один, брошенный, корчился на мокрой земле...
Коваль переждал, когда она выплачется, поднялся.
- Простите, что потревожил вас, Таисия Григорьевна. Этот разговор был нужен для установления истины.
- Это он отравил его, он!
- Кто?
- Крапивцев! Потом стал заботиться о похоронах... Я была не в себе... Ничего не видела, я не разрешила бы...
