Инспектор молчал, только проницательным, оценивающим взглядом смотрел на Джонстона. Его острый как бритва интеллект торопливо усваивал информацию, которой снабжал его собеседник, и уже готовил тщательно продуманный ответ.
— Но вы еще не сказали мне, почему вы ощущаете потребность в чем-то настоящем.
— Почему?..
Этого мистер Джонстон не знал и сам.
— Мне это необходимо — и все тут! — В его возгласе прозвучала нотка отчаяния. — Мне необходимо что-то такое, что я мог бы потрогать собственными руками и быть уверенным, что это сделано не человеком, а…
— А кем же, мистер Джонстон?
Маленький человечек посмотрел Инспектору прямо в глаза. Ему почудилось, что он уловил в холодном, бесстрастном взгляде легкий оттенок цинизма.
— Кем? Ну, скажем… Не знаю кем! Но только… только чтобы это было сделано не человеком. Неужели вы не понимаете? Что-нибудь настоящее.
Его собеседник позволил себе улыбнуться.
— Но, мистер Джонстон, вам, конечно, ясно, что…
В эту секунду лицо Инспектора вдруг окаменело. Холодные глаза остекленели, бессмысленный взгляд уставился в одну точку, находившуюся где-то за мистером Джонстоном. Из спины Инспектора, — по-видимому, из какого-то укромного местечка между лопатками — поднялась к потолку медленная, извилистая струйка дыма.
— Прошу… прощения, — запинаясь, проговорил он. — Боюсь, что… неблагоприятная… для здоровья… перегрузка… повлияла… — Обе его руки, слабые, бессильные, неподвижно лежали на столе. — Переутомление… Чрезмерное… напряжение. Я… вы… если вы… будете любезны… пройти… в двенадцатую комнату… то вас обслужат… А я… а я… попрошу извинить меня за эту… эту… задержку. Я…
Он умолк. Полуоткрытый рот застыл. В глубине глаз сверкнули и погасли искры. Струйка дыма на мгновение стала толще, а потом исчезла.
С минуту или две Джонстон смотрел на неподвижную фигуру. Лицо его выражало глубокое уныние и полную безнадежность. Потом он вздохнул, поднялся и вышел из комнаты.
«Что же это творится в нашем мире? — думал он. — Машины похожи на людей, а люди — на машины. И с каждым днем становится все труднее отличить их друг от друга».
Он спустился на лифте и поспешил выйти на улицу. Не было никакого смысла идти в двенадцатую комнату и терять время на еще одно бесплодное интервью с еще одним человекоподобным ответвлением городского вычислительного центра. К тому же он начал понимать, что понятие о чем-то настоящем выходило за пределы программы, которую муниципальные киберы задавали своим машинам.
