Лейтенант Асукай звякнул кошельком, висевшим у него на поясе.
— Наша ставка в обмен на минуту ее времени.
Хозяин задумался.
— Хорошо, — сказал он Лилии, — но поспеши.
Когда сопровождающие вошли в чайный домик, Рэйко заметила на другой стороне улицы прилавок с едой.
— Идем туда. — Лилия выглядела так, словно она не отказалась бы от чего-нибудь съедобного.
Этот прилавок представлял собой переднюю часть магазинчика с глиняным очагом, на котором повар помешивал что-то в двух больших посудинах. Рэйко и Лилия сели на приподнятом полу. Когда им подали еду, Рэйко стала подозрительно разглядывать мутный чай и суп, в котором плавали лапша, сморщенные стебли бобов и серые, разваренные кусочки рыбы. А Лилия с жадностью набросилась на то, что причиталось ей.
— Ты в своем письме написала, что у тебя украли сына, — начала разговор Рэйко. — Когда это случилось?
Лилия перестала жевать; слезы закапали в чашку.
— Два месяца назад. С тех пор я его не видела.
— Как его зовут?
— Дзиро.
— Мой сын немного старше, — сказала Рэйко. Они с Лилией улыбнулись друг другу; общие материнские переживания стерли сословные различия. — Чтобы вернуть Дзиро, мне сначала придется узнать, кто его украл.
— Я уже знаю, — сказала Лилия. — Это правитель Мори.
— Откуда тебе это известно?
— Я отдала ему Дзиро. Он должен был вернуть его. Таково было условие сделки. Но он не вернул.
В этом деле явно было не только похищение, как казалось, когда Рэйко читала письмо.
— О какой сделке ты говоришь?
Лилия снова стала есть.
— Я слышала, что правитель Мори любит маленьких мальчиков, — между глотками бульона сказала она, — поэтому я отвела Дзиро к нему домой. Правитель Мори заплатил мне за то, что он останется у него на ночь.
Рэйко ушам своим не поверила.
— Ты имеешь в виду, это ради секса?
— Да, — Лилия посмотрела на Рэйко так, словно та глухая. — Ради чего же еще?
Пораженная, Рэйко едва могла выговаривать слова:
— Ты сдала Дзиро правителю Мори для сексуальных утех? — Хоть она и знала, что детская проституция была легальной и общепринятой, самой ей еще не приходилось непосредственно с этим сталкиваться. Теперь она стала вспоминать, что слышала о жестокости, нравственной деградации и физической боли, которым дети подвергаются, оказавшись в руках мужчин. — Как ты могла сделать такое со своим сыном? — Сочувствие к Лилии быстро сменялось возмущением.
— Вы думаете, я этого хотела? Вы думаете, мне по душе, что какой-то мужчина калечит моего маленького мальчика? Я сделала это только потому, что у меня не было выбора.
