но по какой-то неясной для него самого причине чувствовал себя уверенней за бронированным стеклом.
— Мистер (он произнес «мисстерр») Мирелес-Тор…
— Торрес. Мирелес-Торрес.
— Why you here?
— Pleasure.
— Your friend, — полицейский указал на невысокого мужчину, полного, в сером костюме, дожидающегося возле багажной тележки с другой стороны пропускного пункта, — here for business? So?
— We are not friends.
— Sorry?
— Not friends. We just flew in together, then we go our separate ways.
— Sorry? Repeat, please.[43]
Из глубины кабинки появился второй полицейский:
— Он сказал, просто вместе летели. А теперь разбегутся каждый в свою сторону.
— Теперь и на частных самолетах так летают?
— А мне-то почем знать? Ладно, отправляй его, пошли-ка пропустим по стаканчику.
— Do you have things to declare?[44]
Антонио Мирелес-Торрес отрицательно покачал головой. Если бы он был совершенно честен, то сказал бы, что приехал работать, что его зовут не Антонио Мирелес-Торрес и что его немецкий паспорт фальшивый. Хотя он и вправду немец. По отцу. Но вообще-то, он колумбиец и известен в стране, где вырос, под именем Чен Тод Нимейер. «Тод» — «Смерть». Он также мог стать китайцем, стоило только попросить. По матери. Она, однако, по касающимся только ее причинам предпочла забыть, что родилась и провела первые четыре года своей жизни в Китае. Но уже давно избрала Колумбию в качестве приемной родины и до самого конца отказывалась иметь даже малейшие связи с отечеством.
Все это слишком сложно для мелкого французского чиновника в окошке. А Тод, который не слишком соответствовал тому, что принято называть честным человеком, предпочел держаться первоначального плана и в данный момент оставаться Антонио Мирелес-Торресом, обыкновенным немецким туристом с испанскими предками. Чтобы избежать бесполезной потери времени.
— Ну, тогда welcome in France.[45]
Тод нашел своего попутчика, и, покинув зал прибытия аэропорта Тулуза-Бланьяк, они наконец заговорили. По-испански.
— Я боялся, что они вас задержат. — Низенький с трудом толкал тележку. Взбудораженный срочным выездом, он, несмотря на роскошную обстановку личного воздушного средства дона Альваро Грео-Переса, дурно спал во время перелета.
Тод шествовал рядом с ним, неся только дорогую дорожную сумку из черной кожи.
— Я ничем не рисковал.
— И все же… ваш паспорт.
— Вы были рядом, сеньор Аранеда, и вы ведь адвокат, no?
— Я бы не… — залепетал Игнасио Аранеда, — мне надо беречь свою репутацию.
