Адриан Виги с сомнением покачал головой:
— Вряд ли. По телефону мне показалось, что он не в лучшей форме. Он будет дома весь день.
— Может, он все-таки замерз, — ухмыльнулся Катала.
Звякнул колокольчик, открылась дверь, и в бар ворвался поток морозного воздуха.
Появился закутанный в старую штормовку защитного цвета Пьер Бордес — высокий, кряжистый и курчавый.
— Привет всем мудилам. — Сняв куртку, он присоединился к троим друзьям. — Все то же? — Он обвел пальцем стаканы на стойке. — Кто-нибудь слыхал, что произошло неподалеку от Ла-Мулина?
Бордес говорил о местности на севере от Муассака.
Виги откупорил новую бутылку:
— Нет.
— Ну-ка, что за история? — Катала подтолкнул свой стакан к хозяину.
— Похоже, трупы. Три. Мне папаша Шомерак шепнул. И сгоревшая машина. Я, когда сюда ехал, даже остановился глянуть.
— И что?
— Да полный бардак. Давно уже не видел столько жандармов.
Катала похлопал Бордеса по спине:
— А помнишь, прошлым летом ездили на праздник в Кагор? — Взгляд его затуманился. — Мы тогда чуть не сдохли со смеху.
— Ага, хорошо мы тогда навешали этим ребятам. — Фабейр высосал из своего стакана последние капли и протянул его Виги. — Я уверен, история с покойниками связана с грязными черножопыми.
— В любом случае это доказательство того, что чужакам нельзя позволять селиться здесь. Что за дерьмо, в конце концов. Только что шел мимо «Спортивного». Видел бы ты этих козлов. — В завершение своей речи Поль Катала заложил за воротник.
— Может, потому жандармы и забеспокоились вчера вечером? — Адриан Виги поймал пущенный по стойке в его сторону стакан Бордеса, наполнил его и вернул приятелю.
— Вчера? Точно нет. Трупы обнаружили только сегодня утром, им сообщил сосед Шомерака. Приехал судья и все такое. Они даже вызвали парней из Тулузы. — Бордес умолк, чтобы отхлебнуть вина. — А что вчера произошло?
Катала пожал плечами.
Хозяин поставил бутылку на прилавок:
— Мы не знаем, да только ничего хорошего.
— Очередная заваруха арабов из Кадоссанга. — Гаэтан Фабейр выронил свой третий стакан, и его содержимое вылилось на рукав джинсовой куртки. — Merda!
— А кстати, — Пьер Бордес понизил голос, — не этой ли ночью Латапи должен был нанести свой ежемесячный визит к черной обезьяне? А главное, почему его здесь нет?
Полицейский пограничной службы переводил взгляд с удостоверения личности, которое держал в руках, на лицо стоящего перед ним по другую сторону стойки человека и обратно.
Паспорт немецкий, имя звучит как испанское, черты обрамленного черными, коротко стриженными волосами лица азиатские, на голове американская бейсболка. Глаза голубые, очень светлые, почти бесцветные, странные, раскосые. Чуть за тридцать, судя по дате рождения. Лицо запоминающееся. Он не понимал, что его особенно беспокоит в этом типе, только что прибывшем на зарегистрированном в Штатах «Гольфстриме»,
