Сейчас кто-нибудь из этих злюк — Нанка, Нинка или Нонка — прокричит что-то на его счет с балкона, и опять все услышат.
Но уйти он не мог. Не мог — и все!
Упрямство, обида, досада на себя пригвоздили его к месту. И Дима не ушел. Наоборот. Он привстал и подобрался поближе к игрокам. Пусть не думают… Он посмотрел на них совершенно сухими глазами — на Феликса и Семку, стоявших с ракетками по разным краям стола. Он даже глянул на Аню, сидевшую неподалеку на скамейке со своей подружкой Лидой.
Обманщица! Зачем было хитрить и прикидываться, что ей с ним интересно? Сказала б прямо. А то ведь не сказала, а улыбалась по-прежнему, и даже лучше прежнего. А сама, сама…
Глава 2
«ИЗБИЕНИЕ МЛАДЕНЦЕВ»
Феликс играл легко, небрежно, весело. Это для него была не игра, а разминка. Но Семка, шустрый и шумный парнишка, с трудом отбивал мячи.
— Ну Феликс! Ну легче! Прекрати избиение младенца!
Семка умоляюще смотрел на Феликса зелеными, прозрачными, как леденцы, глазами, и его подвижное лицо с торчащим, как у клоуна, носом и прыгающими бровями то и дело меняло выражение.
— Зрители с балконов, посодействуйте! — застонал Семка.
— Кривляка! — ответила с ближайшего балкона Нанка.
— Так тебе и надо! — вторила ей с другого балкона Нинка.
— Больше кричи — скорей научишься играть! — отозвалась с третьего балкона Нонка.
Феликс не любил их. Год назад были совсем другие. И имена у них почти одинаковые — может, потому и дружат? Или они сдружились и ополчились против ребят после того, как Артем поколотил Нанку, несмотря на то, что ее отец работал в отделении милиции? Впрочем, они храбрые только на балконах, а повстречаешь их внизу, на земле, — до чего же кроткие и вежливые! Ну пай-девочки.
Феликс срезал, и мяч по ту сторону сетки прыгнул от стола вверх и застрял в молодом кипарисе.
— Игра! — закричали мальчишки.
Семка состроил гримасу и положил на стол ракетку:
— Посмотрим, сколько вы продержитесь?
«А Семка ничего, — подумал Феликс, — дурашливый, веселый, с ним не заскучаешь».
— Кто еще? — спросил Феликс, когда Захарка, прозванный Адъютантом за свою беспримерную верность ему, палкой сбил с кипариса мяч.
Феликс скользнул глазами по Ане.
Она сидела, закинув нога на ногу, у столика, расшатанного неистовыми доминошниками, и в нетерпении покачивала золотистой босоножкой. Она улыбалась и смотрела на него. Глаза ее прямо-таки искрились от радости, и Феликс почувствовал, как медленно начинают раскаляться его щеки, уши и даже пальцы, сжимавшие ракетку. У него это началось совсем недавно, и никак нельзя было приказать щекам и ушам, чтобы они не раскалялись. И главное, этого не должны замечать мальчишки. И еще Феликс очень боялся, что Аня вскочит вот сейчас с места…
