— Я не за их, за мужика замуж выходила...
— А ваша получка где? - поинтересовался следователь.
— При мне, - щелкнула резинкой рейтуз на ноге.
— Вас в столовую пригласил кто-нибудь или сами пришли?
— Иногда звали, а вот вчера - не помню, - призналась Дашка простодушно.
— Постарайтесь все восстановить в памяти. С кем вы пошли в столовую, с кем говорили, может, кто-то необычно рано ушел из столовой? - спрашивал следователь.
Дашка, морща лоб, вспоминала.
— Может, деньги у Тихона взаймы кто-нибудь просил? - вставил участковый. Следователь поблагодарил его взглядом за вопрос.
Баба мучительно вспоминала.
— Никитка клеился! Просил одолжить. Но Тихон отказал пьянчуге. Сказал, что самим надо. Перед самой столовой, в машине попросил. Да и я бы ему не дала. За день пропьет. А возврата потом не жди, - обрадованно вспомнила Дашка.
— Он в тот вечер был в столовой? - спросил следователь.
— Был. Пришел вместе со всеми. А потом напился очень скоро, как всегда. И его утащили мужики в барак.
— Сколько времени он пробыл в столовой?
— Да с полчаса. Не больше. Он всегда так. Одного стакана ему по горло хватает, - рассказывала баба.
— Нет. Это не Никита. Он алкаш. Это верно. Долг может не вернуть. Но мужик не без совести. На мокрое не решится, - вставил участковый. И добавил, подумав: - Да и ростом он не удался. Дашке по сиськи будет, - глянул туда, где раньше была задвижка.
— Никитка к нам заходил иногда. Вечером. То хлеба, то чаю попросит. Тихон давал ему. Но друзьями иль врагами они не были. Он в другой бригаде работает. Просился к нам. Но люди наши его не захотели. Слабоват. Мало от него проку на деляне.
— На такое убийство сила не нужна, - в раздумье сказал следователь.
— Верно. Но Тихон втрое крупнее Никитки. И один на один тому сморчку не одолеть бы бригадира. Даже если предположить, что он вначале оглушил Тихона, - говорил участковый.
— Да никогда не стал бы Тихон с ним выпивать. Это я точно знаю, - поддержала баба.
— Но открыть дверь, будучи в нижнем белье, он мог только хорошо знакомому человеку. А выпивать мог с другим. Тем, кто и не думал убивать его. Хотя все это лишь версии, - вздохнул следователь.
— Да не могли его убить. Не за что. Ну строгий, так потому что бригадир. Зато никого не обижал, даже выпивши. Никогда не буянил, не матерился. А и враждовать с ним было не за что. Враждуют из зависти. Тихону никто не мог завидовать. Сам он помер. С горя, - пригорюнилась Дашка.
