Но не это интересовало Бога. Ему не было дела ни до прошлого, ни до будущего Вселенной, его волновало лишь настоящее. Он будет играть, пока есть игрушки, пусть даже с помойки. Чем еще заниматься?
Поскольку планета висела под потолком, она невольно приковывала внимание Бога, когда он укладывался в постель. Наигравшись за целый день, прикрыв глаза, он разглядывал маленький иссиня-зеленый мир. Обычно он так и засыпал — и видел во сне, как отправляется туда, уменьшившись до крошечного размера. Это были забавные сны, очень романтические, в которых чудесным образом мифическое сосуществовало с нелепым. Лежа в постели, он наблюдал, как его двойник бродит по земле и вглядывается в непроницаемые небеса в надежде хоть мельком узреть в просвете собственное лицо. Он видел людей, которые явно чего-то от него ждали — судя по всему, исполнения некой миссии. А он в глубине души мечтал уединиться и спокойно играть в тишине.
Сны всегда заканчивались очень плохо: обитатели иссиня-зеленой планеты сажали двойника под замок, намеренные никогда не выпускать его на волю. В кошмарах Богу мерещилось, что его хотят похоронить заживо, обратить в россыпь атомов и заставить слиться с равнодушной земной корой. Хватая ртом воздух, он просыпался, запеленатый в простыни, как в саван.
Но, несмотря на кошмары, он по-прежнему был очарован красотой своей планеты. Точно чудесное яйцо, в котором слилось все сущее, она казалась невинной и одновременно мудрой: из расплавленной жижи вырастали горы, из воды и грязи — тропический лес, соль обращалась в пресную воду. Эти волшебные метаморфозы происходили сами по себе, словно мир инстинктивно находил применение всему — даже дыханию растений.
Часто перед сном, вспомнив об удивительных свойствах сияющей мягким светом планеты, Бог вскакивал с постели, дабы взглянуть на шар еще раз. Он забирался на стул и всматривался в материки через лупу, почти дотрагиваясь до пористой атмосферы.
Лупа была замечательная, ее он тоже откопал на задворках Вселенной в помойном баке, но сквозь нее можно было разглядеть далеко не все. Природные катаклизмы, вообще-то очень интересные, Бога разочаровали. Как он ни напрягал зрение, он не видел, чем перистые облака отличаются от высокослоистых или дождевых, потому что они то и дело набегали друг на друга. Все меркло в тумане, точно дымка усталости, застилающая Богу глаза. Ураганы, смерчи, молнии, град, снегопад и дождь — ничего этого Бог не мог разглядеть, как бы ни щурился. Если по небу плыли облака, они закрывали от него эти великолепные зрелища, если же облака исчезали — не было и самих зрелищ.
