Середина 50-х годов XVIII века была периодом, когда одаренные любители наук должны были уступить место уже появившимся подготовленным профессионалам.
Вспомним, однако, о начальном этапе научной судьбы Ломоносова, о годах (1729–1735) обучения Ломоносова в семинарии, когда его молодой, ни на что не отвлекающийся ум жадно впитывал латинский, греческий, “славенский” языки, латинскую и русскую поэзию, риторику и философию. Последняя же преобладала и в лекциях Вольфа в Марбурге, где Ломоносов провёл три года. Именно в этот период он увлеченно занимался приёмами и лексикой “немецкаго стихотворства”: “Многих знатнейших стихотворцев вытвердил наизусть. По тамошним ямбам, хореям и дактилям начал размерять стопы в русских стихах, со всем новым образом, несравненно глажее и согласнее прежних в чтении”. Как видим, лучшие годы своей вольной (или предписанной) страсти к познанию Ломоносов отдал гуманитарным наукам. Это и стало истоком его успешных деяний именно в гуманитарной сфере — филологии, истории, социологии. Он безупречен и великолепен в своей “Риторике” и “Русской грамматике”, претерпевшей 14 изданий. Первоначальное образование оставляет пожизненный отпечаток на способах мышления человека, и выход за его рамки требует неотступных целенаправленных усилий. Потому не случайно, что даже в письменной полемике и научных статьях Ломоносов оставался приверженцем стиля художественного произведения, который он привнёс и в формулировки естественнонаучных трактатов.
Историки объясняли столкновение “завистников” и “недоброхотов” с Ломоносовым засильем немцев и их клевретов. Но если взглянуть шире, ситуация же сводилась к противостоянию вышколенных профессионалов, приехавших из-за границы, и первого поколения русских в науке. Они ещё не достигли профессионализма европейского уровня. Но они были первыми — и В. Е. Ададуров (1709–1780), и Ломоносов, и С. П. Крашенинников (1711–1755), и Н. И. Попов. Для истории науки в России важен сам факт появления этих имён. Их научные заслуги для истории вторичны. Важно то, что их тщания пробудили биение отечественной научной мысли. Именно они своим примером привлекли в науку и взрастили следующие поколения соотечественников, академиков по широкому спектру специальностей: А. П. Протасов (1725–1796), И. И. Лепехин (1740–1802), П. Б. Иноходцев (1743–1806), Н. Я. Озерецковский (1750–1827) и др. Последующие поколения, конечно, превосходили своих предшественников. Напомним известный случай такой преемственности: М. В. Ломоносов — С. Я. Румовский, учёный добротного европейского уровня, первый вице-президент АН, попечитель Казанского учебного округа, — Н. И. Лобачевский (1792–1856), учёный мирового уровня, сначала студент, а потом и ректор Казанского университета.
