– Вот она, – сказал Румо. – Что скажешь?
Эльм недоверчиво и долго рассматривал шкатулку, ходил вокруг и нежно поклёвывал её клювом.
– И? – неуверенно спросил Румо.
Эльм закашлялся, пытаясь найти подходящие слова:
– Она… она великолепна, – сказал он, наконец, дрожащим голосом. – Самая лучшая шкатулка.
Румо облегчённо выдохнул.
Зверёк ещё раз обошёл вокруг шкатулки и осмотрел её со всех сторон. Он беспомощно захлопал глазами и Румо заметил в них слёзы.
– Эта шкатулка. Это же… мне не хватает слов, я…
Зверёк заплакал.
– А-а-а-а, – выл он.
– Почему ты плачешь? – спросил Румо.
– А-а-а-а, всхлипывал эльм. – Потому… что… что… я так тронут! А-а-а-а! Впервые из меня сделали что-то хорошее. Настоящее искусство! До сих пор на моих ветвях только вешали людей.
Зверёк всхлипнул.
– А теперь я – шкатулка для возлюбленной! А-а-а-а!
– Ну-ну-ну! – сказал Румо и аккуратно погладил пальцем зверька по спине. Он чувствовал себя неуютно.
Эльм вытер слёзы и посмотрел на Румо широко раскрытыми покрасневшими глазами:
– Значит так! Если ты с её помощью не завоюешь сердца Ралы, – патетически воскликнул он, – то и ничем другим тоже! Это самая красивая шкатулка в мире!
– Твоё мнение мне на самом деле очень важно, – сказал Румо. – Спасибо. Но что бы подарить шкатулку Рале я должен её сперва найти. Покажешь мне дорогу?
– С огромным удовольствием, – воскликнул Яггдра Сил и запрыгал вперёд. – Я покажу тебе дорогу к сердцу твоей возлюбленной! Следуй за мной! Следуй за мной через темноту к свету!
Эльм прыгал вперёд по тоннелю и Румо поспешил за ним.
Генералу Тиктаку понадобилось три дня, чтобы идеально настроить медную деву. Каждая вена, каждая мышца, каждый нерв нужно было обыграть. Поступают ли эссенции в необходимом объёме? Работает ли безукоризненно печень? А сердце? А почки? Все ли вентили в порядке? А трубки не забились?
Сначала он впрыскивал простые действующие вещества: солёную воду, растворённый сахар, кофеин, травяные вытяжки, питательные вещества и безобидные стимуляторы, с помощью которых он проверял работу органов. По его приказанию врачи встроили в медную деву инструменты для измерения сердцебиения, температуры тела и дыхания. Но любимой игрушкой Тиктака была шкала со ста делениями, которая объединяла показания всех приборов и показывала, сколько жизни осталось в жертве: сто означало, что жертва абсолютно здорова и жива, ноль – жертва мертва. Генерал Тиктак назвал эту шкалу термометром смерти.
