— Сравнял! Твое дело и наше! Ты купец, куда ни шагнешь — все деньги, а наше-то дело: где постоишь, и тут протает!
Петр Матвеевич снова отвернулся я задумчиво посмотрел в угол.
— Надо бы вас поучить исшо, да уж стих-то прошел, укротился я! — вскользь заметил он.
— Поучил, чего исшо надоть? Понюхали, чем от сапог-то пахнет! — также заметил ему и Ермил Васильевич.
— То-то, мало, говорю, нюхали-то, надоть бы исшо, в обонянии чтоба было! Ну, дам я вам пятак, надкину, что ж вы-то мне, чем за это отплатите, а?
— В ноги… от мужика одна плата!
— А ты говоришь, пахнет? — с иронией срросил он.
— Понюхаешь и вторительно… Нужа-то заставит!
— И только что понюхаешь, будто боле и ничего, а?
— Господи, да чего ж тебе исшо надоть? Ругал, ругал, исшо мало, ты пожалей, ведь и мы люди! — вмешался Парфен Митрич. — И в нас ведь душа…
— А на будущий год вы сызнова за энти песни, а? Сызнова будете ум показывать? — спросил он.
— Живы ли исшо будем!
— Ну коли жив-то будешь?
— Ум-то показывать? — переспросил Парфен Митрич. — Нет, пожалуй, что не мужичье дело!
— И завсегды это памятуйте!
— Оборони господи! И без ума мужику горе, а с умом вдвое, особливо учителя-то…
— Не потакают, а-ах-ха-ха-а!.. Ну, так вот за то, что будто я вас уму поучил, дайте-ко мне подписку, что обязуетесь на будущий год продать мне всю вашу рыбу по моим ценам, а?
— Подписку-то? — И, почесав в затылке, Парфен Митрич вопросительно посмотрел на остальных.
— А ты не обидишь? — спросил Ермил Васильевич.
— Какой стих найдет!
— А-а-а! боязно… Эк-то?
— Ты только будь в покорстве, а от меня… окромя добра… поняли?
— О-ох… оно… что ж, как, други? — обратился он к остальным. — И задаточку дашь? — снова спросил он Петра Матвеевича.
— Снабжу!
— Пошли ему господи, други, ей-богу!.. добрый он! — говорил, обратившись к толпе, обрадованный Ермил Васильевич. — Дай тебе господи! — откликнулись на слова его и остальные, и на истомленных, за час до того убитых лицах засияла радость.
Щедрою рукою дал им Петр Матвеевич задаток и часть денег, причитающихся за скупленную на свал рыбу до развеса ее. И взяли они задаток, не думая о будущем: да им ли, жившим день за день, было думать о будущем?
В тот же вечер Роман Васильевич утвердил своею печатью составленное условие между Петром Матвеевичем и крестьянами, где были приписаны услужливым Борисом Федорычем непонятные для последних слова: "а в случае неустойки или упорства нас, нижепоименованных, волен он, Вежин, искать все свои убытки с нашего имущества, за смертью же или неустойкою кого-либо из нас, он волен искать свои убытки с нас, взаиморучателей".
