И в это же время почему-то пропало электропитание. Случилось это через несколько секунд после того, как Колосов перекинул ручку манипулятора на пульте. Задержись он на эти секунды, и перекидывать было бы уже бесполезно. И все дальнейшие события могли бы потечь совсем по другому руслу.
Автоматически включилось аварийное освещение.
Мертвенно-синий свет только тем и был хорош, что скрывал, как побледнели вдруг лица всех членов экипажа.
Командир подлодки Рымницкий выругался и тотчас же приказал:
— Продуть балласт аварийно! Всплываем!
Молоденький мичман из «лишнего» экипажа, сидевший на пульте управления цистернами главного балласта под присмотром «основного» и опытного мичмана, закреплённого за этим же пультом, включил нужный пакетник. Рымницкому на миг почудилось, будто бы палуба стала уходить у него из-под ног — так сильно вздрогнула, качнулась лодка. А боцман, который сидел возле этого самого пульта, так тот даже и отлетел назад, больно ударившись о корпус кругового навигационного обнаружителя, что стоял у него за спиною.
Все переглянулись. Что это было?
Но вот послышались знакомые булькающие забортные звуки, означавшие, что сотни тонн воды выдавливаются наружу сжатым воздухом, и на душе у людей сразу полегчало. Подлодка всплывала — вот, что означали все эти мощные раскаты вытесняемого из тела лодки сжатого воздуха.
* * *
В скором времени лодка закачалась — похоже, на поверхности моря началось волнение. Рымницкий взглянул на глубиномер и, увидев, что он показывает «ноль», вздохнул на этот раз совсем уже облегчённо:
— Ну, слава богу! Наконец-таки всплыли!
Самое страшное из того, что могло случиться, теперь уже было позади. В надводном положении с неполадками всегда можно справиться. Главное, чтоб не под водой.
Только бы не под водою!
— Старпом! Доложить надводную обстановку! — приказал Рымницкий.
— Горизонт чист! — крикнул старпом, глядя в перископ. Его синее лицо наконец оторвалось от окуляра. Оно тоже выражало радость и облегчение.
Затем последовали доклады из отсеков — первого, второго, третьего…
Лебедев переводил дух, как после долгой физической работы. Хотелось свежего воздуха, хотелось покурить на ветерке, на морском просторе, а не в этой духотище.
— Командир, давай-ка выйдем на воздух, покурим! Поговорим на свежую голову… Прикажи там своим!.. — бросил он Рымницкому — вроде бы и небрежно, но его всего лихорадило. — Да поживей пусть там! Поживей!
Пожелание высокого начальника было абсолютно бредовым. Но конфликта не хотелось, и Рымницкий от своего имени приказал:
