Похоже, карты слегка разрядили обстановку. Конечно, потребовалось время, но в конце концов Хендриксон стал что-то бормотать или даже напевать себе под нос. Мы оба усмехнулись и запели хором; если я не ошибаюсь, это был «Пирог в небесах»[4]. И когда мы допели до конца, то побросали карты и хохотали как ненормальные.
— Тиллон, — он утер глаза, — такое утофольстфие. Хорошие друзья, хороший виски, хорошая песня. Кашется, я не слышал этой песни с тех пор, как…
— Спорим, что я знаю, с каких пор? — перебил его я. — Это ведь было на северо-западе, верно? Ты был когда-нибудь в штате Вашингтон или в Орегоне?
— Пыл ли я? Та, в сорок пятом…
— В сорок пятом! — воскликнул я. — Черт подери, да я сам там был в том же году. Заправлял командой, которая продавала кастрюли и сковородки…
Что ж, наверное, в этом не было ничего странного, потому что ребята вроде нас, само собой, много путешествовали; работа могла быть разная, но заносило-то нас, по сути, в одни и те же места. Даже забавно, что… то есть удивительно…. Но когда я заставил себя забыть о той, другой истории, стало получше.
Мы пели песню за песней. Конечно же, старались при этом не шуметь. Мы пели, и пили, и разговаривали, и, похоже, еще до ночи порядочно надрались. Кажется, я надрался еще больше, чем он. День выдался длинный, сами понимаете; я совершенно выдохся. И вот теперь, подзаправившись музыкой, беседой и выпивкой, я уже был пьян в стельку.
— Что же это такое, Пит? — спросил я. — Какого же черта мы ищем, а?
— Ищем, Тиллон?
— Да. Перебираемся с места на место, хотя знаем, что все города одинаковы. Меняем одну работу на другую, хотя знаем, что все они одинаковы. Что нет ни одной, которая не была бы паршивой.
— Ну… — Пит поскреб в голове, — я не тумаю, што мы ищем, Тиллон. Тумаю, што, наопорот, мы не хотим найти.
— Да?
— Та-а. Мы не хотим найти то, што всегда находим, куда бы ни приехали. Но тепе уше хватит, мой друг. Рапотать тебе нушно сафтра, поэтому теперь нато выпить кофе.
— Не хочу никакого кофе, — сказал я. — Хочу еще выпить. Хочу говорить. Хочу…
— Кофе, — твердо повторил Пит, поднимаясь из-за стола. — А потом — в постель.
Он пошел на кухню. Сперва из крана полилась вода, а вслед за этим послышалось хлюпанье. И какое-то время там хлюпало, и хлюпало, и хлюпало. Я слушал. У меня снова разболелась голова, и хорошее настроение напрочь улетучилось.
Я поднялся и поковылял к дверям кухни. Я стоял там, глядя на Хендриксона, и кровь пульсировала в моем мозгу.
