Золотые века [Рассказы] | страница 14

Сначала я добился того, чтобы все девятнадцать биографий запечатлелись в моей памяти, и только после этого устроил первую оргию. Надо заметить, что поначалу все мои усилия казались мне довольно бесполезными. Меньше всего гостей интересовала славная история семьи. Во время праздников вопросы обычно задаются в самом начале собрания, а потом наступает черед веселью, и вино становится настоящим виновником торжества. Единственным исключением стал мудрый государственный муж, бывший цензор, который оставил толпу чревоугодников и стал в одиночестве изучать маски с серьезным видом.

Я подошел к нему, как только мне удалось завершить начатый разговор. На моем лице по-прежнему сияла любезная улыбка радушного хозяина, но сердце у меня сжималось от страха.

— Я рассматривал маски ваших выдающихся предков, — произнес он.

Кончиком пальца бывший цензор указал на одну из масок, которая висела слева наверху:

— Вот этот человек. Скажите, пожалуйста, кто это?

— Марк, — ответил я.

— Марк? Какой Марк?

— Правая рука Цезаря в Киликии, — уточнил я.

— Цезаря? Какого Цезаря?

— Нашего Цезаря, — ответил я ему с достоинством. — Какого же еще?

На лице моего собеседника отразилось восхищение, и он произнес извиняющимся тоном:

— О, конечно, конечно. Цезаря.

Я проводил его к остальным гостям. По дороге он сказал мне:

— Знаете, чем вызван мой интерес? Я был поражен тем, что маска вашего Марка как две капли воды похожа на маску моего Гая. Весьма любопытно, не правда ли?

Однако за исключением этого случая мне никогда больше не пришлось испытать никаких волнений. И, если разобраться, почему бы людям пришло в голову сомневаться в моем происхождении? Я был не просто богат, а сказочно богат. Маски висели на своем месте, у всех на виду, и то, что мне не приходилось скрывать их, являлось наилучшим доказательством их подлинности. Как это случается со всеми патрициями, мое прошлое обеспечивало мне состояние, а мое состояние — мое прошлое.

Как бы то ни было, тот разговор в зале масок позволил мне прийти к выводу, что лишних вопросов надлежало избегать. С тех пор, когда приходили гости, я извинялся и говорил, что не хочу докучать друзьям рассказами о древних подвигах — сей довод никогда не вызывал возражений (от подобных рассказов и вправду клонит в сон). Я оказывал одолжения и не испытывал недостатка в клиентах; мной восхищались, и мои враги были достойны восхищения. Меня ненавидели, а маски обеспечивали мне удачу, и я жил счастливо, о чем не уставал говорить и отвечал на ненависть той же монетой.