— Куда Алевтину дел? — встряла одна из соседок.
Обиженный «мафиозо» пожал плечами.
— Я ей кто — муж? Брат? Почему должен знать, где она? Я плачу деньги — живу вся квартира.
— Милицию надо вызвать, — услужливо подсказал кто-то. — Пусть разберется, кому и за что они заплатили и почему вообще тут живут. Сами же во всем признались.
На сей раз приехал не один участковый, а целый оперативный наряд. С милиционерами появилась и некоторая ясность, поскольку русский язык гостя сразу стал заметно лучше и богаче.
Так что ему удалось довольно быстро разъяснить, что он, его жена и сестра вот уже второй месяц снимают не комнату, а всю квартиру за дополнительную плату, чтобы хозяйка в ней не жила, а куда она при этом делась, понятия не имеют. Последний раз они видели ее совсем недавно, когда Алевтина приходила за деньгами. Плата за месяц вперед, все, как полагается.
— А разрешения на временное проживание у вас нет, — ехидно заметил один из милиционеров. — Нарушаете постановление правительства Москвы. Придется проехать с нами — до выяснения.
Помрачневшего мужчину и его стенающих женщин увели. Перед тем, как войти в лифт, «мафиозо» окинул нас горьким взглядом и горячо провозгласил:
— Клянусь, вы не люди! Шакалы, да! Деньги плачу, еще деньги плачу, шума нет, что надо? Вернусь сюда жить — клянусь, хорошо не будет!
Сомкнувшиеся створки лифта прервали этот темпераментный монолог.
Довольные, хотя лишь отчасти, таким поворотом событий, мы еще какое-то время провели на лестничной площадке, обсуждая происшествие. Бандитов арестовали — это, конечно, хорошо. Но куда подевалась Алевтина, все равно неизвестно. И вряд ли можно будет спокойно жить и спать пока жизнь простых, законопослушных граждан находится под угрозой. Так ведь каждый может запла¬тить деньги и пожелать, чтобы «хозяйка не жила».
Наш стихийный митинг был прерван появлением нового действующего лица — мужчины неопределенных лет стертой наружности и с незабываемым запахом портвейна, который вышел из лифта, деловито направился к злополучной квартире Алевтины и совершенно спокойно, на глазах у всех стал ее отпирать. Не отмычкой — ключом, вынутым из собственного кармана.
На какое-то время мы все просто остолбенели. Это же надо — так набраться наглости, чтобы вскрывать чужую квартиру при свидетелях! Но быстро опомнились.
— Это еще что такое? — рявкнул мой муж с совершенно не свойственной ему повелитель¬ной интонацией и некоторыми выражениями. — Ты кто такой? И куда прешь?
