А еще до окончания войны, в 1944 г. Жуков и Берия с благословения Сталина подписали приказ о тотальной депортации украинцев в Сибирь. И первый эшелон уже отправили. Но потом дело засторопорилось: то ли не хватило такой массы свободных эшелонов, то ли Сибири, то ли решили «депортировать» на месте — на тот свет голодомором, что во сто крат проще, дешевле.
Зато менее многочисленные нации таки депортировали, подвергли геноциду тотально — чеченцев, ингушей, месхетинцев, крымских татар, армян, болгар, крымчаков, греков, поволжских и крымских немцев (не забыть бы кого).
Все эти жалкие в сравнении с большевиками нероны, калигулы, чингиз-ханы, иваны грозные и К° до подобного не додумались, ибо эти варвары в отличие от большевиков не знали марксизма и потому не были яростными интернационалистами, космополитами, антинационалистами.
Зато фашисты знали марксизм, его антинациональное мракобесие. Они разработали собственную, основанную как раз на махровом национализме, расовую теорию, согласно которой уничтожали миллионы представителей низших, неполноценных рас, к которым относили всех, кроме подлинных арийцев. В отличие от марксизма фашизм пророчил мировое господство не пролетарскому быдлу, а «белокурым бестиям» — чистокровным арийцам.
Хорошо знакомо с марксизмом и очевидно разделяет его лютый антинационализм и большинство нардепов и нынешнем украинском Парламенте. И не было бы ничего удивительного, если бы, подражаю Жукову и Берии, этот Парламент принял закон о тотальной депортации украинцев.
Кто-то спросит: — А куда же их можно сегодня депортировать?!
— Куда, куда?… Да хоть в ту же Сибирь! Ведь нынешняя российская власть в таком случае наверняка оказала бы братскому народу братскую помощь — гостеприимно открыла бы ему врата в «Сибирь неисходимую», тем более, что приказ Жукова-Берии не отменен и по сей день.
* * *
В течение десятилетий за свой тяжкий каторжный труд колхозники получали или жалкие крохи, или не получали абсолютно ничего, не имели малейшего представления о том, что это такое — регулярная твердая зарплата. Они не знали нормированного рабочего дня и нормальных выходных. В отличие от рабочих и служащих у них не было своего профсоюза, никто не защищал их социально-трудовые права. Они не имели пенсий, даже если трудились в колхозах до глубокой старости. Не имели отпусков, колхозницы — даже декретных, при любых болезнях им не выдавали больничных листов.
При всем этом колхозников силой, репрессиями вынуждали подписываться на бесконечные госзаймы, вносить при этом немалые наличные деньги, которых у них не было. Чтобы избежать тюрьмы, им приходилось продавать последнюю скотину, обрекая свою семью на голод. Бывало немало случаев, когда власти забирали эту скотину и за неуплату непомерных налогов на личное хозяйство колхозников. Часто жертвами такого произвола становились жены фронтовиков — матери многодетных семей и даже вдовы погибших на фронте мужей.
