Рорк молчал, словно ждал чего-то. Он понимал, что делает Ева. Воссоздает картину с точки зрения и убийцы, и его жертвы.
— Первым делом он ее сковывает, связывает, чтоб никаких случайностей. «Браслеты», простыни. Туго-туго, он же хочет, чтоб она почувствовала. Он хочет оставить следы. Он рассчитывает, что она будет сопротивляться, а она будет. И он это знает. Итак, он спускается в кухню и зачищается. Ставит посуду в машину, стерилизует, оставляет только ее стакан. Вытирает все поверхности, к которым прикасался. Проверяет дверь техкомнаты. Не стоит даже пытаться ее взламывать. Зачем, когда Дина сама даст ему код?
Уж об этом он позаботится. Раздевается, изолируется.
Ева прошлась кругом, с досадой покачала головой.
— Нет-нет, не в том порядке. Он все это сделал внизу, еще до того как поднял ее наверх. Наверху не оставил никаких следов. Аккуратно сложил свою одежду. Осторожен, очень осторожен. Когда покончил с ней, взял ее сумку, проверил содержимое, снес вниз, положил рядом со своими вещами. Опять поднялся наверх, прошелся по комнате, убедился, что не оставил никаких своих следов. Ничего на ее компьютере, на телефоне в спальне. Нигде…
Ева замолчала, обошла кругом комнату, открывая дверцы уже осмотренных шкафов и выдвигая уже проверенные ящики.
— Он что-нибудь принял, чтоб обеспечить стояк? Множественные изнасилования — это колоссальный расход энергии. Интересная мысль, внесем ее в список вопросов. Может, ему это не нужно. Она же мечется по постели даже во сне, он заставил ее видеть кошмары. Даже во сне она напугана и беспомощна. Может, это его возбуждает. Потом она приходит в себя, и веселье начинается.
— Не заставляй себя проходить через это. — Рорк чувствовал, что это разрывает ему сердце. — Мы же знаем, что произошло. Не надо, не мучай себя.
— Это часть целого. Без этого нельзя. Она… растерянна. Мысли путаются, мозги не соображают, потом приходит мигрень. Голова раскалывается.
Ева взглянула на кровать. Постельного белья не осталось, один голый матрас.
— Мне приходит в голову, что он мог бы облегчить ее положение. Дать ей дозу «Шлюхи» или «Кролика». Была у него такая возможность. Но он не хотел, чтобы она участвовала — даже под наркотиком типа «свидание с изнасилованием». Он хотел ее терроризировать. Хотел, чтобы она была в ужасе, чтобы ей было больно. Интересно, он сказал ей, что собирается делать, или сразу приступил? Я его пока не вижу. Просто не могу себе представить, как он себя поведет. Она плачет. Ей всего шестнадцать, она плачет и не понимает, за что он с ней так. Ей не хочется верить, что милый застенчивый мальчик превратился в монстра. Но это только часть ее. Это шестнадцатилетняя девочка. Есть и другая часть: она же дочь копа. Дочь копа знает. Вот теперь дочь копа видит его насквозь. Но ему только того и надо. Она сопротивляется — он от этого в восторге! — даже во время изнасилования. Она сопротивляется даже когда плачет, кричит, умоляет его остановиться. Она сильная, она сопротивляется изо всех сил.
