— Нет, правда, я понятия не имею! Я не знаю, почему она рассердилась. Она считает, что мы лицемеры, как она говорит. Насколько я понимаю, тебя она к нам не причисляет. Я думаю, она считает, что мы мало встречались с Эвертом, когда у него была депрессия, что мы проявляем интерес друг к другу только тогда, когда дела идут хорошо. И тому подобное.
— Если уж кто-то и несет ответственность за то, что произошло, так это она сама.
Голос Бабетт сорвался, как будто горло ее внезапно сжалось.
— Что ты имеешь в виду?
Она взяла мою руку и стала перебирать пальцы. Из глаз у нее закапали черные от туши слезы.
— У Ханнеке был роман с Эвертом.
— Что ты говоришь!
— Уже полгода.
— А как ты узнала?
— Мне рассказала Анжела. Она видела их вместе. Они гуляли в дюнах, страстно обнявшись.
Друф положил тяжелую голову ей на колени и стал смотреть на нее. Бабетт погладила его шоколадную шерсть.
— Идти в обнимку еще не означает роман.
— Он сразу же признался, когда я приперла его к стенке.
— О Боже.
— Я не знаю, что она с ним сделала, но все беды начались с нее, это точно. Его болезнь еще больше усилилась из-за их романа, а когда он закончился, это его совсем сломило.
— Полиции это известно?
— Нет. Какой смысл? Я не хочу, чтобы об этом кто-то знал. Тебе я сказала, потому что ты моя лучшая подруга. Анжеле я тогда наврала, что все выяснила, между ними ничего не было, что они просто по-дружески гуляли в дюнах. Иво тоже в курсе, мы с ним решили держать это в тайне. Это же такое унижение. Надо думать о детях.
— Мне кажется, тебе надо выпить, — сказала я, вскочив на ноги, сердце у меня дико билось. Я не имела ни малейшего понятия, как себя вести после этой истории. Меня очень задело, что Ханнеке мне не доверяла, и я была в шоке, что женщина, которую я считала своей лучшей подругой, оказалось, завела роман с мужем одной из нас. Человеком, который сейчас мертв. Вопрос, причастна ли Ханнеке каким-то образом к его смерти, я не осмеливалась задать ни Бабетт, ни даже себе самой, но он не выходил у меня из головы.
Иво вошел в кухню с совершенно разбитым видом. Щеки у него покраснели от холода, на кончике носа висела капля, которую он смахнул рукавом, как делают дети.
— Ее нигде нет, — задыхаясь, проговорил он.
— Может, позвонить в полицию?
Я налила три бокала шардонне и протянула один из них ему. Он заглянул в комнату и увидел, что там сидит Бабетт.
— Думаю, не надо. Да, она скоро заявится, пьяная в доску. Привет, Бабетт, а что ты не спишь?
