Крыша тем временем, как ни в чём не бывало, восседал на своём троне-скамье и неспешно черпал из миски со вчерашним кондеем. Нашкодившие Кобелина с Тимуром расчётливо схоронились за него.
— А мы, Андрюх, тут тренируимси маненько, — пояснил Дед. — Тимошка-т вон заместо чаво да откеда цинку с пулями приволок и давай лупить…
— По нам???
— Да с какой стати по вам-то? Я по галкам стрелял.
В доказательство Кобелина пару раз хлобыснул хвостом, указав мордой на пару же уложенных рядком тушек.
— Вот гляди, — похвалился Тим и, вскинув карабин, прицелился в севшую на плетень птицу.
— В хлаз ея долби, — подбодрил наставник, смачно облизывая ложку.
— Ща… попробую, — прокряхтел стажёр и долбанул.
Лёлька вздрогнула, галку смело, и Кобелина ринулся за очередным трофеем.
— А?! — гаркнули Тим с Дедом в один голос, будто тот и вправду тоже чего увидал.
— Вильгельмы, блин, Телли, — выдохнул я. — Предупреждать надо… Дед! Зыбануть дай, что ли…
— Бяри пользовайся, — кивнул тот на трубку с кисетом. — Навовси бяри, бросать попробоваю…
— Благодарствую, — хмыкнул я, забирая подарок. — Передумаешь, скажи… И как его… хватит мне тут дурака валять.
— Ну, это ты уже визжал, — не сдержался Тимка.
— Щас ты у меня завизжишь, — устал я чего-то нынче от его подначек. — Диспозиция следующая. Ты, шпана, беги одевайся и насчёт поесть сообрази. А ты, киллер, карабин почисть, и чтоб без моего ведома никаких больше стрельб.
Тимур вздохнул, но спорить не стал.
— А мне можно попробовать? — попросила Лёлька.
— Потом как-нибудь, — уклонился я.
— Под его чутким, — уточнил Тим.
— Ну-у-у, — фыркнула она, совсем по-вчерашнему.
— Да не ну, а иди картошку жарь.
— Вот сам и жарь…
— Лёля! Нам с Дедом посекретничать надо.
— Да поняла я, поняла, — и пошла.
— Маршал победы! — буркнул задира, догоняя.
— Ну, чего, Дед, — наконец мы остались тет-а-тет, если не принимать в расчёт разлёгшегося в пыли пса: поторопился старик с выводами-то, не спешил Кобелина сменить старого хозяина на нового, — давай, что ли, серьёзно поговорим.
— Ну, давай-давай, — сказал он и протянул руку.
Я молча подал ему раскуренный чубучок. Каково оно, бросать, мы не хуже знали…
Далее стенографически: почему бабкина могилка без надгробья? — не успел, да и нету там никакого гроба, сказывал уж. Хорошо, а с какого ляду в горнице ни икон, ни лампады? — а накой. Тоже ладно, тогда что это за храм такой, коли поверх безобразие вместо креста? вы что тут, в бога не верите?
— В бога-т? Дык как же в яво не верить-та? Думай, чаво лапочешь!
