— Не то чтобы Христос вот так уж прямо и воскрес, но…
— Тимк? Так ты сегодня, что ли, именинник?
— Не без этого.
— Вот ведь как с бухты-то-барахты…
— Ой да не беспокойся ты, у нас вон и торт припасён, — кивнула Лёлька на столик.
Припасённый торт был сооружён по всем пасхальным канонам — типа низенького кулича и глазурью залит (да уж, кур они вчера потрясли основательно). А главное — чудо-десерт был утыкан двумя десятками малюсеньких свечечек отчаянно кустарного производства. Ох ты, Лёленька наша Лёленька, цены тебе нету.
— Только сначала надо сказать воистину воскрес и поцеловать во все щёки, — продолжала бесценная. — Ну? Давай: Христос воскрес, воистину воскрес!
И подставила свои пухленькие. И я неловко пригубил — в ту, и в другую, и опять в ту.
— Теперь его, — велела она, потирая ланиту, которой досталось дважды.
— Мы лучше потом, — отшутился Тим, а я вспомнил разговор на чердаке и догрузил:
— А то ещё понравится…
— Да ну вас, клоуны!
— Ну ладно, ладно: на, — смилостивился Тимка и сам троекратно обнёс мои щёки целованием.
На такое я рассчитывал меньше всего. Думал до лобызаний — хотя бы и ритуальных — мы с ним ещё не сроднились.
— А сами чего ждёте?
— А мы уже, — отчиталась Лёлька и тут же затараторила: — Вставай давай, умывайся иди и всё остальное, у нас шашлык готов, иди, говорю…
Шашлык был тоже куриный: прямо за дверью доходили над жаром нанизанные на веточки куски одной из наших ряб, напомная прошлогоднюю гулянку, но я прогнал нехорошие мысли и двинул умываться и всё остальное.
Вернулся прямиком к столу, устроенному тут же, на траве. Подрумянившаяся дичь (хоть и домашняя, а — дичь) уже перекочевала в миску. А на скамеечке поджидал незабвенный штофик из погребка, наполовину ещё не пустой.
— Ну чего: за тебя Тимур, — сказал я. — За двадцать за спиной… не путаю?
— Вообще-то за девятнадцать пока…
— Ну, это не меняет… И за лет, скажем, сто девятнадцать наперёд.
— Эге! А жирно ему не будет?
— А чего жирно: патриархи по шестьсот с лихом себе позволяли, и ничего.
— Это ты про которых?
— Это я про библейских, Тима. А ты у нас вроде как в будущих патриархах числишься. За тебя! — и наткнулся на Лёлькин шалый взгляд. — И за то, чтобы всё у вас было хорошо. И сейчас, и потом.
Они переглянулись так, что я понял: тост в яблочко.
Мы с юбиляром приняли по махонькой, Лёлька чокнулась чаем с вареньем, и все потянулись за лакомством — ряба вышла что надо!..
Охотников на привале видели? — перовских — ну вот: точно про нас картинка. Налопались, разлеглись-расселись и базлали второй уже час.
