По мере естественного уменьшения активности сформированной в советском духовном поле части социума и уменьшения влияния "доставшихся в наследство" социализирующих институтов (школа, армия, светские формы искусства: литература, театр, музыка), происходит все более радикальное, глубинное отмежевание молодой части социума от цивилизованности как таковой. На социальном поле начинает царить "новый дикарь", не имеющий минимального культурно-образовательного багажа, чьи животно-этологические формы поведения уже не сдерживаются традиционной нравственностью. Если он и не принимает "исламские ценности", то лишь по причине нежелания ограничивать себя требованиями религии и отказываться от "светских ценностей": алкоголя, футбола, чревоугодия и т.п.
Наступление эпохи "освобожденных от всего" "новых дикарей" уже во многих местах на Кавказе превращает обыденную, повседневную жизнь людей в ад. Особенно для незащищенных традиционной этикой частей населения, прежде всего — русских.
Наблюдаемая ныне в Дагестане, КБР, КЧР и т.д. "салафистская реконкиста" в части случаев является своеобразной попыткой части кавказского общества противостоять "приходу дикости", способом создать хоть какую-то нравственную и социальную замену исчезающим российско-европейским цивилизационным конструктам. В подавляющем большинстве же это лишь следствие "духовного вакуума", заполняемого религиозными по форме примитивно-арессивными идейными и поведенческими конструктами. В ряде случаев — например, ваххабитские села и даже районы в Дагестане, — попытки создать шариатский "альтернативный социум" достаточно успешны.
Радикально-исламистская "альтернативная культура" и уже кое-где надстроенные над ней социальные формы — всё это "культура отторжения", возникшая и развившаяся благодаря кризису предшествующих форм. Ей не свойственны идейная проработанность и глубина. Зато налицо декларативность, демонстрационность и эпатажность в лозунгах и действиях, причем — с заявками на "руссоистское" сознательное опрощение, а вернее — на примитивизацию бытия. "Новый ислам" не может сохранять позитивные моменты прежней социально-ценностной системы, не может он и создать какую-то свою новую "высокую культуру", нет даже заявки на создание чего-либо подобного. Социально-созидательного потенциала у "нового ислама" нет. Он жизнеспособен, пока есть возможность "борьбы против", победа же для него гибельна.
Хотя исламизм и является попыткой "нравственной альтернативы", но в реальности он делает общество не намного более "моральным". Среди исламистов, несомненно, есть люди с высокими нравственными запросами по отношению к себе и другим. Но их мало. В подавляющем же большинстве случаев "новый исламский человек" лишь минимально ограничивает себя в том, что касается внешних религиозных правил, а в остальных поведенческих моментах он не сдерживает себя. За исламской демонстрационностью и эпатажем в большинстве случаев опять-таки виден аморальный и примитивный "новый дикарь".
