— Почему не можете стыковаться? — жестко спрашивает комфлота.
— Крен, товарищ командующий. Крен лодки и сильное течение у дна под углом тридцать градусов, вот так, и спасатель карандашом ставит стрелку у корпуса лодки на карте. Пробуем. Сейчас работает очень опытный экипаж. Думаю — стыкуемся. Вот только шторм…
— Я шторм своим приказом отменить не могу!
— Я понимаю, товарищ командующий. Мы делаем все, что можем. Сейчас готовим второй "гэсэа". Одна проблема — аккумуляторы старые. Едва половину ресурса из них вытягиваем. Пять лет новых не получали…
В голосе спасателя горечь. Сколько раз он писал запросы на эти чертовы аккумуляторы…
Но сейчас не время для этих сетований! И комфлота резко обрывает спасателя.
— Вертолет к обеду доставит все, которые еще есть на складе. Но аппараты должны работать непрерывно. Нужна стыковка! Понимаешь, нужна!
— Сделаем все!
— Что с водолазами, запросили ТОФ? — повернулся он к "каперангу" — штабисту.
— Так точно! Водолазы у них есть, подготовлены для работы на ста метрах. Но докладывают, что оборудование для этих работ выработало весь ресурс и не готово…
Сердце комфлота словно лизнул холодный шершавый язык. "Не готово…"
Господи, сколько раз за эти годы он слышал это страшное слово. "Выработало ресурс. Не готово…" Когда на содержание флота финансисты смету, которой не хватало даже на питание моряков ему хотелось прямо здесь, сейчас снять трубку "вертушки" и кинуть в лицо этим реформаторам все, что он о них думает, бросить рапорт на стол и уйти, забыть об этом ужасе. Но всегда он останавливал себя. Это самое простое.
Но за ним тысячи людей, десятки гарнизонов, корабли у причалов. Уйдет он — и кого сюда назначат "реформаторы". Какого-нибудь лакея паркетного, который, стремясь угодить всем этим "рыжим Толикам", "березам" или "гусям", начнет закрывать гарнизоны, разгонять бригады и дивизии, резать остатки флота.
И он сдерживал себя. Он боролся за флот. Летел в Москву, униженно ходил по роскошным правительственным кабинетам, каждый из которых стоил больше, чем ремонт корабля в сухом доке. Улыбался, пил с ними водку, приглашал в гости, на охоту и пробивал, пробивал, ПРОБИВАЛ эти чертовы деньги! Уговаривал изнеженных гедонизмом банкиров "спонсировать" флот, ругался с губернаторами…
Его флот, его любовь, его боль…
Но что значат все эти его усилия перед этой трагедией? Кому о них рассказать? Женам моряков "Курска", которые вот уже третьи сутки не спят в своих квартирах?
