Д. Т. И вы тоже проходили? Как вы попали в Антарктиду?
Н. И.
Конечно, проходил. Хотя мне-то полегче было. Таких, как мы (не ученых то есть), брали уже проверенных. Я ведь до первой своей экспедиции пять лет после училища отлетал Арктику и Крайний Север. На Таймыре отработал, на Хатанге, на море Лаптевых до Тикси. Там тоже были свои полярные станции. Видишь ли, отец в 45-м погиб, когда мне было десять лет, так что на войне подвигов совершить не пришлось. Поэтому подался в авиацию, а по распределению попросился на Север. Повидал там ого-го! И разбивался, и горел, и тонуть приходилось. Выжил — и в Антарктиду! Пригласили меня, я согласился тут же, и почти сразу — в Ленинград, на "Обь", три месяца качки и новая жизнь.
Так вот, каждый, кто работал на Антарктиде, сначала через такое сито жизненное прошел. Правильно говорили, и сейчас говорят: "Антарктида ошибок не прощает". Поэтому надо было быть лучшими. И мы были действительно лучшими, у нас учились. Наша "Молодежная" станция сколько лет считалась всеми на континенте столицей Антарктиды! Я помню, как летал на иностранные станции. Что ты! Со слезами встречали: русские! Это значит: медикаменты, оборудование, движки какие-нибудь, питание. И помощь — безвозмездно все. Особенно, если это были страны, как мы говорили, "третьего мира": Аргентина, Австралия, Чили. Американцы или французы — те, конечно, держались в сторонке.
Д. Т. Враждовали?
Н. И.
Не было такого! Ведь по Договору 1959 года Антарктида не только объявлялась ничейной землей, но и провозглашалась общность научных работ, геологических исследований. Можно было почти без разрешения навещать чужие станции: даже земля, на которой станция расположена, никому не принадлежит. Только дома и техника. Теоретически можно было в десяти метрах от иностранной станции свою разбить. Часто так и происходило, особенно на Антарктическом полуострове, где станция на станции сидит. Там потеплее, поближе к Земле. Разумеется, кто-то что-то прятал, под видом научных исследований добывали уголек, золотишко, слюду, никель — не помногу, правда. Военные исследования шли: прослушивали подлодки, засекали чужие ядерные взрывы, еще кое-что. Но это — святое дело, у всех было такое. Все это было очень странно: национальный престиж и свои интересы рука об руку с искренним, почти братским сотрудничеством.
Д. Т. Расскажите, где и на чем вы летали? На каких станциях бывали?
Н. И.
Летал я пилотом и на Ан-2, и на Ли-2, и на Ил-14. Везли их в разобранном состоянии на корабле, потом выгружали и собирали на станциях. И летали: на колесах, на лыжах — по-всякому. В первые времена на колесах, правда, много летать не удавалось: только и можно было сесть в "Мирном" да на "Молодежной".
