Поэтому то, что на протяжении почти двадцати лет, со времени Сталинградской битвы и до полета Юрия Гагарина, наша страна безусловно первенствовала, не могло не перейти в свою противоположность — именно из-за того, что наши люди привыкли быть первыми, начали догонять и перегонять Америку, даже там, где стоило, по словам Гоголя, только плюнуть и отойти. Другое дело, что мгновенный распад — да, это чисто русское явление. Потому что Россия держится не на законе, она держится на вере народа в государственную власть. Исчезает эта вера — рушится и наше государство.
В подтверждение своей мысли приведу не только известные строки Тютчева: "В Россию можно только верить", но и почти одновременные им слова Карла Маркса, сказанные им в одной из работ по российской истории, лишь недавно переведенной на русский язык по причине ее "немарксистской" направленности: "Это государство, которое даже при достижении им мировых успехов, можно лишь принимать на веру, а не принимать как факт". Поразительные слова, подтверждающие истинный масштаб Маркса как мыслителя.
Все восстания в нашей истории, как доказал еще В.О.Ключевский, объяснялись прежде всего утратой народной веры в государственную власть: от времен Смуты и Раскола вплоть до революции 1917 года. В то время, как восстания на Западе всегда преследовали какие-то рациональные, конкретные цели — даже в самых диких своих формах, вроде движения луддитов. Они разрушали машины вовсе не по причине своей ненависти к ним. Луддиты хотели, чтобы вернули изгнанных рабочих и платили им как за ручной труд, который ценился выше труда на машинах.
Не случайно в России нет того самого "среднего класса", который на Западе является главной опорой общества. У нас нет даже понятия о нем, а потому пришлось переводить с английского "middle class", чтобы обозначить это явление. У каждого западного человека есть свои собственные, личностные, эгоистические интересы. И когда эти интересы совпадают, возникает мощное общее движение — по-западному. У русского человека вектор интересов направлен совсем иначе. Ему важнее не осуществление личных интересов, а некий смысл жизни, которому можно подчинить все, в том числе и саму жизнь, то есть он, русский человек, внеположен сам себе, и его отношение к миру в основе своей — сугубо религиозное, соборное.
Корр. Получается, что в нынешнюю власть наш народ еще верит, и Россия как бы парит над пропастью благодаря этой народной вере. А пределы ее, равно и направленность, невозможно рассудочно определить и выразить в каких-то цифрах, которыми играют штатные и прочие аналитики. За гладкостью и даже некоторой предопределенностью итогов думской кампании 1999 года таится какой-то иной народный выбор, который вовсе не сводится к опусканию бюллетеней в урну для голосования. И нам, не исключено, еще придется познакомиться с категориями истинного русского выбора, не отрицающими обыденных "смысла" и "пощады", но стоящими гораздо выше их, если нынешняя власть утратит окончательно остатки народного доверия к себе.
