Юсеф кивнул.
- Отдам я тебя все же моим коллегам на часок-другой. Чтобы еще лучше все прояснить. Хотя, может, ты прямо сейчас готов рассказать, как поймать твоего дружка?
Юсеф снова кивнул.
- Ладно, посмотрим. Объясни подробно, как ты вышел на связь. Только не забудь: если первая версия окажется неточной, уклончивой - лживой, короче, то мы тебя по стенке размажем, даже если потом заговоришь начистоту. Чтобы не было повадно - нам же обидно покажется, если какой-то сионистский выродок вроде тебя сумеет нас надуть.
- Я скажу правду.
Собеседник снова уселся за стол:
- Ну, давай.
Юсеф сломался, перестал сопротивляться. В такой момент допрашивающий видит, выиграл он или проиграл - впрочем, этот палач при первом же взгляде на молодого человека уверился в непременной победе.
- Встреча была в мечети Омейядов.
- Как вы узнали друг друга?
- Там был один старик - кажется, он там уборщик. Он нас познакомил.
- Опиши, как выглядит твой приятель.
В сознании Юсефа слабо блеснула радость - хоть тут он их обманет.
- Высокий, волосы темные, прямые. Лет тридцать пять. В арабском платье.
- Имя?
- Клянусь - не знаю.
- А дальше что?
- Он подошел, я отдал записку. Он взял и ушел. Все.
- Опознать можешь старика и этого малого?
Юсеф кивнул. Человек за столом долго смотрел на него испытующе, прикидывая, должно быть, целесообразность дальнейших пыток, и наконец принял решение:
- Сейчас тебя уведут и дадут воды, спину подлечат. Потом подпишем маленький договорчик - я его тут набросаю. Будешь и дальше с нами сотрудничать - потом объясню, как. Но еще раз говорю - если никого не удастся арестовать, то положение твое незавидное; такое с тобой сделаем, что плакать будешь и умолять: бейте, мол, как хотите, только не это... Но не уговоришь, так и знай.
Позже, в камере, Юсефу принесли договор, составленный на иврите. Там пересказывались его показания, затем следовало отречение от работы в израильской разведке и обещание сотрудничать с сирийской. Фамилия палача на этой бумаге уже значилась, теперь ее скрепила подписью жертва. Затем принесли кружку воды и явился мужчина в чистейшей белой рубашке и бежевых брюках, назвавшийся врачом. Он обработал раны на спине пленника - это было почти так же мучительно как побои, и Юсеф дважды терял сознание. Когда врач, наконец, ушел, он лег на пол, прижавшись лицом к прохладному камню и долго плакал, не находя в себе сил, чтобы успокоиться и хоть чуть-чуть забыться, прогнать смертную тоску.
