Летучая мышь - Дерек Картун

В Париже на пересечении улиц Лафайет и Каде есть одна boulangerie-patisserie, то есть булочная-кондитерская — каждый, кто знает толк в таких делах, скажет, что торговый оборот заведения составляет за год немалую сумму, если считать в долларах, то миллионов триста. И отнюдь не благодаря круассанам и кофе со сливками, которые подает посетителям неизменно одетая в черное хозяйка — дама неопределенного возраста с резкими чертами лица. В конце концов, что в этом особенного? Их подают в любой парижской кондитерской. Все дело в клиентах. По вечерам за круглыми мраморными столиками здесь собираются по-двое, по-трое занятные господа в темных костюмах. Большей частью евреи, а кто не еврей, тот на него похож и, скорее всего, армянин. Зимой и летом они носят жилеты, а в подкладке этих жилетов есть потайные карманы и в них помещаются конверты из плотной бумаги размером в двадцать квадратных сантиметров: в таких носят драгоценные камни, главным образом бриллианты. Адрес boulangerie не менялся с 1911 года — улица Лафайет 51, расположена она как раз напротив клуба, который называется "Дайамонд", то есть "Бриллиант" и повидала на своем веку побольше торговых сделок, чем сам клуб.

— Артуняна ты непременно встретишь в этой кондитерской, он бывает по утрам с десяти до двенадцати, — заверил меня Эндрью Пабджой, — и это единственное место, где его можно отыскать, потому что у него, как у большинства courtiers — торговцев бриллиантами, своей конторы нет. Он здорово разбирается в камнях, И отлично информирован о разных других вещах, хотя уже лет десять как перестал работать на ДСТ[1]. Но контакты со старыми друзьями поддерживает.

— Он знал Маршана?

— Должен знать. Когда Артунян ходил в платных сотрудниках контрразведки, Маршан как раз был министром внутренних дел. А ДСТ внимательно присматривает за своим непосредственным начальством.

— Но захочет ли он со мной говорить?

— Захочет. Он мне кое-чем обязан.

— А что, собственно, мне надо разузнать?

— Этого никогда не поймешь, пока не начнешь работать. Поговори со стариком Арти. Он тебя снабдит ворохом сведений, а ты тяни за разные ниточки, ищи, двигайся в разных направлениях. Перед тобой будут открываться все новые горизонты, Кэри… Черт возьми, откуда мне знать, что ты там нароешь?

Вот это Пабджой умеет — дистанцироваться от проекта, едва заметно, но ловко. Что-то там состряпает, втянет собеседника в свой проект, будто повар, который сбивает яйца с молоком, — тут уж не вырвешься. А сам чуть в сторону: это уж не моя проблема, приятель, а твоя. Всегда останется чистеньким в случае провала. Провалы, правда, редки — он их искусно отводит от нашего отдела. Поэтому и являет собой образец выживаемости в такой должности, с которой вылететь ничего не стоит. Благодаря его собственной выживаемости и отдел-то пока жив.