- Ваш визит - нечто чрезвычайное, не так ли?
- Безусловно, господин министр.
- В любом случае Мемуне надлежит поставить в известность, нельзя действовать через голову шефа.
- Само собой разумеется, господин министр.
- Ну так расскажите, что вас привело сюда в такой час.
Бен Тов отпил содовой, устроился поудобнее в кресле и минут десять держал речь перед хозяином дома, излагая то, что тому вовсе не хотелось знать. Потом откинулся на спинку, полагая услышать одобрение и согласие, пустая формальность, не более того, как ему казалось. Однако он ошибся.
- Исключено, - вымолвил министр. - Абсолютно исключено!
- Но, господин министр, при всем моем уважении не могу согласиться. Информация, которой располагает агент, жизненно важна для страны.
- Ну так и вытащите его оттуда - но никаких диверсий, это же просто смешно!
- Без диверсии шансы на удачный исход уменьшатся ровно наполовину. Риск слишком велик, вся операция пойдет насмарку, это неприемлемо.
- А полет бомбардировщика над территорией Ливана и Сирии, по-вашему, приемлем? Разговоры на следующей же неделе отзовутся на политике Вашингтона в отношении Израиля.
- Вас волнуют слухи и разговоры, а меня - вопрос, уцелеет ли страна. Мы говорим на разных, языках.
- Вот именно, Бен Тов, - на разных языках! - Сказано было жестко, и Бен Тов понял, что настаивать нет смысла.
- Вы позволите мне обсудить этот вопрос с премьер-министром?
- Нет, не позволю!
- Может быть вы еще измените свое решение, господин министр?
Министр поднялся.
- Повторяю: моего разрешения вы не получите. Другого ответа не ждите.
Встал и Бен Тов.
- Как ни странно, я ожидал именно другого ответа.
- Вы затеяли опасную игру.
- Это мне, представьте, безразлично. Чего будут стоить все ваши тонкие политические соображения, если мы не сумеем остановить этих людей? Будьте здоровы, господин министр, и спасибо, что потратили на меня время.
Бен Тов медленно дошел до машины, сел за руль и двинулся к дому. Спешить теперь не было смысла, надо хорошенько обдумать, как объяснить жене, где он был, почему не позвонил и не предупредил, что опоздает к ужину, и почему от него несет табаком. Что дальше предпринять насчет того, главного дела, он просто уже не знал.
В 19:30 Эссат пересек шоссе возле деревни Кутайфе. Здесь было неспокойно. Жители стояли на обочине, лениво переминаясь босыми ногами в придорожной пыли и провожая глазами транспорт, несущийся по асфальту. То и дело какой-нибудь мальчишка швырял в окно машины горсть песка и камней жест бесполезный, но многозначительный. Прислонясь к глинобитной стене то ли недостроенного, то ли разрушенного дома, коротал время вместе с остальными нездешний молодой человек. Заметив пикап и проследив взглядом, как он сворачивает с шоссе на дорогу, ведущую к востоку, он незаметно отвернулся и достал "воки-токи".
