— Лук брать будешь? — спросил он в ухо друга.
— А? Что? Лук? А-а-а-а, лук, — пришел в себя Добрыня. — Нет, лук пока рано. Это мы на пробу едем. Ты меч, кстати, тоже оставь. И ты, Алеша.
Все трое отстегнули мечи и отдали их Казарину.
Бурко отошел чуть ниже по улице и, повернув голову, искоса посмотрел.
— Не совсем то, конечно, — пробормотал он. — Ну да на первый раз сойдет. ПОЕХАЛИ!
Алеша неуверенно шевельнул вожжами, но умные кони двинулись сами, и телега, поскрипывая, неуверенно покатилась вперед. Под уклон... Только тут Илья понял, что его мучило все это время.
— Добрыня, — напряженно сказал он. — Это княжий двор...
Телега пошла быстрее.
— Ну? — удивленно обернулся Добрыня.
— А там впереди, — звенящим голосом продолжил Илья, — подол.
Кони перешли на рысь.
— А мы, стало быть...
У Бурка вдруг расширились глаза и встала дыбом грива.
— ЕДЕМ ПО СПУСКУ!
— ТВОЮ МАТЬ!!!! — Бурко поднялся на дыбы, видя, как на него несутся ржущие от ужаса Ворон и Серко.
Развернувшись на задних ногах, он пустился вскачь, вниз по Андреевскому спуску, ржа на скаку:
— С доро-о-ги-и-гогого!!!
Серко и Ворон, чувствуя, что их настигает грохочущая телега, припустили за вожаком. Илья бухнулся на задницу и, дергая Алешу за вихры, благим матом орал:
— Сворачивай! Сворачивай, поповская твоя душа!!!
Замерший от ужаса, Добрыня столбом стоял в телеге, бормоча про себя молитвы. Киевляне шарахались во дворы, на глазах у вихрем мчавшегося Бурка слепой хромец, сидевший с протянутой рукой на обочине, вдруг прозрел и с воплем перемахнул саженный забор. Какая-то девка с коромыслом столбом встала посреди дороги, обессилев от страха, и Бурко только и успел ухватить ее зубами за рубаху и забросить себе на спину. Еще одну в последний момент выдернул из-под колес Илья и кинул на спину Алеше. Та пронзительно визжала.
— Люууууди!!! Ратуйте! Богатыри за девками на телегах скачут!
По всему Киеву гудел набат, люди прятали дочерей в домах и с ужасом выглядывали за ворота. На крыльцо своего дворца выскочил в одном сапоге Владимир и из-под руки пристально вглядывался вниз. Путь богатырской колесницы можно было легко различить по взлетающим вверх обломкам, разлетающимся курам («Почему курам?» — отрешенно подумал князь) и женским крикам.
— Ну, мать вашу, защитнички, — пробормотал князь себе под нос.
— А по-моему, ничего страшного.
Князь затравленно оглянулся. Рядом стояла Апраксия, как всегда строгая в своем уборе.
— Повеселятся — и успокоятся. Это странно, но мне кажется, что я лучше тебя понимаю твоих воинов — на Рубеже тишина все лето, и твои мужи просто заскучали...
