- Я не забуду.
- Все, что нужно знать о нем, найдете в архиве газеты. Факты должны быть точны, но смаковать их не следует. Просто сухие факты. И выразите сомнение насчет сообщений, будто бы он переправлен в США.
- Хорошо, господин полковник.
- И еще, - Виссак подался вперед и осторожно, двумя пальцами ухватил собеседника за лацкан. Жест был оскорбителен, но журналист - его звали Моран - смолчал, - Если вся эта история примет дурной оборот и у вас начнут выпытывать источник сведений, ни при каких обстоятельствах не называйте меня. Никаких описаний или намеков. Ясно?
- Ясно, господин полковник. Я же всегда соблюдал нашу договоренность.
- В противном случае, - Виссак потянул за лацкан, вынудив собеседника наклониться, - всплывет история с мальчиком, которая ныне покоится в полицейском архиве Лилля. Это тоже ясно?
- Вполне, господин полковник.
Лацкан был отпущен и Моран нетвердой рукой схватился за пивную кружку.
- Значит, мы поняли друг друга, - заключил Виссак, - Я хочу, чтобы публикация появилась на этой неделе.
- От меня это не зависит.
- На этой неделе. Может, вы плохо расслышали, приятель? Вы что, теряете слух?
- Нет, господин полковник.
- Отлично. Это все. Можете идти.
Несколько минут спустя Виссак заплатил за пиво, вышел из бара и пересек улицу, направляясь в метро.
Статья за подписью Морана появилась в субботнем номере "Пти галуа" в самом верху четвертой полосы. Редактор, с его безошибочным инстинктом выживания и обостренным нюхом на неприятности, разделил материал надвое. Заголовок был подан крупно: "Тайна МВД. Почему сотрудники министерства следят за своим министром Лашомом?!!". Вторая часть, касающаяся советского перебежчика, помещалась ниже, как бы отдельно, в особой рамке. Заголовок гласил: "Куда исчез перебежчик, рассказавший о предательстве на самом верху?". Связь между двумя этими материалами бросалась в глаза, однако юрист газеты заверил редактора, что она недоказуема, если дойдет до уголовного суда.
В качестве ещё одной меры предосторожности главный редактор велел отделу новостей подготовить негодующую статью в защиту репутации министра той самой репутации, которая оставалась в полном порядке, пока "Пти голуа" не бросилась её защищать.
В субботу, когда все это появилось на страницах "Пти галуа", Жорж Вавр позвонил Альфреду Бауму в Версаль и попросил явиться в контору к двум:
- Извини, что испортил твой обед. Ты знаешь, я бы не побеспокоил тебя без крайней необходимости.
